"Азиза Ахмедова. Апшеронская баллада " - читать интересную книгу автора

Мои детские, наивные фантазии развеяла школа. Здесь я открыла другой
мир - большой, бескрайний. Узнала из объяснений учителя, из книг, что у мира
ни конца ни края, что звезды никогда не опускаются на землю, что даже тогда,
когда небо кажется низким и тучи цепляются за вершины деревьев, из них не
сшить платья, не скроить платка. И очень хорошо! Пусть! Пусть над нами
всегда светится голубой купол, прекрасный и недостижимый!..
За неделю до войны мне исполнилось семь лет. Боже, Какое это было
чудесное время! Меня окружали близкие, любимые люди. Жили себе поживали
старики - мои дедушка и бабушка. У меня был отец, дяди. Отец работал на
промысле, мама была простой домохозяйкой. Я и сейчас часто думаю о ней и
первым долгом вспоминаю ее руки, тонкие, с чуть просвечивающими жилками, эти
руки никогда не отдыхали, всегда были заняты делом; стирали, обшивали нас,
убирали квартиру, ласкали детей. И еще... Мама моя была не очень
разговорчивой, все делала как-то бесшумно и ходила так, словно летела, мягко
касаясь земли. Но мы всегда чувствовали ее присутствие, потому что дом
держался на ней. Особенно много хлопот у нее бывало весной. И несмотря на
это, она всегда радовалась приходу весны. В эту пору она расцветала,
молодела, становилась такой красивой..., "Весной кажется, что каждый камень
улыбается солнышку", - говорила она.
Я тоже очень любила весну, с нетерпением ожидала ее прихода. Мир
становился просторнее, светлее, тянуло в горы, словом, для нас это было
лучшей порой. С наступлением теплых дней преображался и дедушка. Сбросив с
себя бурку, он молодо расправлял плечи и, поглаживая усы, с какой-то лукавой
улыбкой говорил бабушке:
- Погляди, уже миндаль зацвел.
- Слава аллаху, еще одну зиму пережили. - Бабушка как-то особенно
пристально смотрела на деда, вроде хотела что-то разглядеть в нем.
Дед смущенно покряхтывал, отворачивался от больших черных глаз и
торопился обрадовать маму:
- Собирайся, детка, на дачу. Сложи постель, посуду. Пора переезжать.
Мама оживлялась, понимающе кивала (она вообще и без слов понимала деда)
и принималась за дело. Работала она самозабвенно, вся отдаваясь хлопотам. И
не всегда можно было понять: в радость ли ей эти новые заботы или просто
необходимость заставляет готовиться к переезду? Зато я была счастлива. На
даче меня ждала совсем другая жизнь - сыпучий золотой песок, свобода,
волшебные сказки деда... И еще море, всегда такое удивительно разное. Оно
напоминало мне огромный синий (глаз, в который так и хочется заглянуть, а
иногда бегущие к отмели бурунчики казались какими-то живыми существами:
зазеваешься у воды - шаловливо окатят брызгами и присмиреют у твоих ног.
И вот этот прекрасный день наступал. Папа приезжал на машине. Грузовик
останавливался у нашего дома и нетерпеливо сигналил. Тут же со всех
переулков и тупиков сбегалась к нашему двору детвора. Все с завистью
смотрели на машину, на меня. Я вертелась под ногами у взрослых, счастливая,
гордая, потому что была единственным ребенком в семье: все меня баловали и
разрешали многое. Только бабушка, как всегда ворчливая, недовольная,
кажется, даже тем, что родилась, сердито отталкивала меня костлявой рукой:
"Что за девчонка!" Ее суровые черные глаза становились совсем круглыми, в
туго повязанном платке резче, острей делался темный профиль; хрящеватый нос
с горбинкой и пальцы, чуть скрюченные от старости, делали ее похожей на
большую, встревоженную птицу. "Отойди! Не мешай перетаскивать вещи. Сколько