"Михаил Ахманов. Массажист" - читать интересную книгу автора

сморщился, зло скривил губы и забормотал:
- Затылочную ямку, суставы шеи, а также ладони и пятки растирать жиром
до сухости и вытереть мукой - так изгоняют ветер сердца и демонов
сердцебиения. Чтоб подавить бессонницу и слабость в теле, в эти же места
втирать растительное масло, а при бессоннице еще втирать в голову мускус с
топленым молоком. При безумии и припадках втирать масло, которое пролежало
год. При недержании семени растирать поясницу и копчик, используя жир выдры
или ящерицы да-бийд. При ряби в глазах втирать жир грифа и...
Это были рекомендации из древнего канона "Чжуд-ши" - тайного
восьмичленного учения тибетской медицины, которое он проштудировал в ашраме,
у Номгона Дагановича Тагарова. Тагаров обучил его многому, а главное -
технике шу-и, способной стимулировать или ослаблять кровоток; но ведал ли
он, как эти знания сработают на практике?
Баглай усмехнулся, не прерывая заунывного речитатива. Странные слова,
что были нанизаны в столь же странные, непривычные фразы, успокаивали не
хуже дыхательных упражнений. Постепенно лицо его разгладилось, дыхание стало
мерным и ровным, серые глаза посветлели, и яростная ухмылка уже не кривила
губ; он был готов к работе. Стрелки часов над массажным столом показывали
девять тридцать, когда он распахнул дверь, посмотрел на сидевшую в кресле
старую женщину и негромко сказал:
- Прошу!
Она вошла, поздоровалась и протянула процедурный лист. Ей было
семьдесят три; два счастливо закончившихся инфакта, язва двенадцатиперсной
кишки, диабет - в легкой форме, боли в суставах и искривление позвоночника.
- Первый раз у меня? - спросил он, когда женщина, раздевшись за ширмой,
улеглась на стол.
- Первый, доктор... Простите, не знаю вашего имени-отчества, в
регистратуре у вас только фамилии написаны...
- Так меня и зовите - доктор Баглай.
Строго говоря, он был не доктором, а только массажистом, но знал о
человеческом теле побольше иных докторов. Когда-то, лет пятнадцать назад,
отсутствие диплома вызывало у него приступы ипохондрии, но теперь он знал,
что главное - не числиться, а уметь. Он умел. И, к тому же, был свободен от
клятвы Гиппократа.
Его длинные гибкие пальцы пробежали вдоль позвоночника, дрогнули,
остановились, замерли. Сколиоз... Вылечить нельзя, но облегчить боль можно.
Как говорил Марциал, искусство великое - растирать тело умелыми руками,
освежая тем самым все его члены и утоляя страдания... Но за искусство, тем
паче - великое, нужно платить. Хорошо платить!
- У вас боли здесь и здесь? - Он осторожно коснулся поясничных
областей.
- Да... да, доктор... Сильные, особенно по вечерам... Спать не могу...
стою всю ночь на коленках... ни на бок не лечь, ни на спину, ни...
- Это мы поправим.
Пальцы - все так же осторожно, мягко - надавливали там и тут, в
ключичных ямках, под затылком, у основания шеи, вокруг лопаток, у плечевых
суставов. Глаза не принимали участия в этой деликатной процедуре; глаза, в
общем-то, были не нужны, как слишком грубый и несовершенный инструмент
сравнительно с чуткими подушечками пальцев.
- Это мы поправим, - повторил он, капая в ладонь масло. - Обязательно