"Михаил Ахманов. Ассирийские танки у врат Мемфиса" - читать интересную книгу автора

Она была первой моей женщиной в те давние, давние годы, когда я сбежал от
родителя и записался добровольцем в чезет Пантер, стоявший лагерем в
Северном Оне. Такому решению - я имею в виду побег - нашлись веские причины.
Почтенный мой родитель был ткачом, как дед и прадед, и та же судьба ожидала
меня: день - у станка, ночь - в убогой хижине, а по утрам и вечерам -
лепешка с луком. Но я оказался слишком задиристым и непоседливым для такого
занятия; похоже, кровь моей матушки - а в дальних предках у нее числились
гиксосы - превозмогла наследие потомственных ткачей. Так что в семнадцать
лет я сбежал и присягнул на верность фараону, тогда еще Джосеру Двадцатому,
а затем прошел обучение, принял на спину, плечи и пятки сколько положено
палок, потаскался с тяжким грузом по пустыне, научился разбирать и собирать
"сенеб" вслепую и удостоился отличия, значка с черной пантерой. И хоть
пороха я еще не нюхал, но стал почти солдатом - почти, ибо оставался
девственником. А в солдатском ремесле искусство завалить бабу столь же
необходимо, как и ловкость в обращении с оружием или, к примеру, розыск
провианта среди синайских гор. Решив, что недостаток этот нужно исправить,
соратники постарше привели меня в бордель, сбросились по четверти пиастра и
уложили между ног Аснат. После этого визита я уже сам к ней ходил, пока нас
не послали на сирийскую границу. Аснат была женщиной опытной, любвеобильной,
сочной телом и лет на пятнадцать старше меня - словом, то, что нужно для
юнца, стосковавшегося по нежности и ласке. Я ее лет шесть не забывал, пока,
дослужившись до теп-меджета, не смог завести подружку помоложе и порезвей -
Нефертари из Пер-Рамсеса.
Но сейчас явилась мне Аснат. Стояла она предо мной в белом льняном
одеянии, окруженная неярким ореолом, стояла так и глядела с укоризной, будто
я провинился перед ней, а в чем - не знаю. Спросил я ее об этом, а она
вздыхает и говорит: "Уходишь ты от меня, Хенеб-ка, уходишь... Но почему?
Разве я тебя не любила? Разве не ласкала, не дарила щедро наслаждение? Разве
не стал ты мужчиной в моих объятиях?" Подумалось мне, что она ревнует, и
молвил я в ответ: "Если ты про Бенре-мут, Сенисенеб и Нефертари, то
вспоминать о них ни к чему. Жизнь есть жизнь! Ты ведь не вчера родилась,
Аснат, и знаешь: чем мужчина старше, тем женщины его моложе". А она все
вздыхает и вздыхает... "Разве я против, глупый чезу? - говорит. - Они мои
сестры, и ты люби их, Хенеб-ка, их люби и других, ибо мы - женщины Черной
Земли, и все мы - лоно для твоего семени. Только не покидай меня и их, не
уходи! Что мы без тебя?.. И что ты без нас?.. Сожрут чужие боги твою душу,
растратят твою силу чужие женщины, и будешь ты как пальма с облетевшею
листвой... Не уходи!"
Тут я проснулся и долго лежал, всматриваясь в меркнущее небо и
перебирая в памяти свой сон. Есть у жрецов папирус с толкованием сонных
видений, и довелось мне как-то в него заглянуть, и потому я знал, что бывают
сны пустые либо исполненные смысла, сулящие беду или удачу, потери или
прибыли. Правда, потрудились над тем папирусом в Доме Маат, где поправили,
где подчистили, и выходило, что самый удачный сон - увидеть фараона на белом
слоне, во всем его блеске и славе. А если увидишь блудницу, какой была
Аснат, то это предупреждение: держаться подальше от продажных баб, иначе
подхватишь дурную болезнь.
Но блудница ли ко мне явилась? Вроде не любила Аснат белых одеяний,
предпочитая им розовую финикийскую кисею, и сияния вокруг ее лица и тела мне
не помнилось. Да и умных слов она не говорила, не поминала душу и силу мою,