"Михаил Ахманов. Путь на Юг" - читать интересную книгу автора

вспомнить, видел ли когда-нибудь раньше такой прибор. На гладком
корпусе цвета слоновой кости не было никаких надписей - ни маркировки,
ни названия фирмы-изготовителя. Впрочем, это ничего не означало; многие
устройства, которыми он пользовался в прежней жизни, были анонимными.
Может быть, он участвует в каком-то эксперименте? Предположим,
этот приборчик, похожий на зажигалку, надо проверить в полевых
условиях... Возможно ли это? Да, разумеется... Такая проверка вполне
могла являться порученным ему заданием. Правда, оставалось несколько
маленьких неувязкок - скажем, какое отношение полковник Одинцов имеет
к этой непонятной штуке. Что он должен проверить? И почему именно он?
Наконец, каким образом эта вещица попала в мешок октарха Рахи? И не
просто попала, а оказалась тщательно запрятанной...
Одинцов повертел блестящий параллелепипед в руках, еще раз
попробовал осторожно стянуть прозрачный колпачок, но тот не поддавался.
Вдруг у него мелькнула новая мысль; он прижал кнопку на торце и опять
дернул колпачок. Раздался чуть слышный треск, и хрустальная чечевица,
похожая на крохотную лупу с загнутыми краями, соскочила с корпуса. За
ней тянулся жгутик тончайших проводов, веером разбегавшихся на конце
и присоединенных к диску диаметром в три-четыре миллиметра. От диска
вглубь устройства шел единственный провод, и Одинцов не сомневался,
что он присоединен к контактной кнопке.
Прибор выглядел чрезвычайно простым - немалый опыт Одинцова
подсказывал, что это, скорее всего, какое-то сигнальное устройство.
Он придвинулся к окну, пытаясь в свете закатного солнца рассмотреть
маленький диск. Полупрозрачная масса, а в ней - паутинная вязь
блестящих жилок с утолщениями, похожими на бусинки... Несомненно
чип, микросхема. Однако раньше ему не доводилось видеть таких
микросхем. В этом он был уверен, несмотря на провалы в памяти.
Аккуратно собрав прибор, он сунул "зажигалку" в тайник
и потер кулаками уставшие глаза. Конечно, он не был специалистом
по микроэлектронике, но, в силу прежних своих занятий, немного
разбирался в подобных вещах. И сейчас преисполнился уверенности,
что эту штуку сделали не на Земле.
Земля! Впервые подумав о ней, он замер, ожидая, что слово
потянет цепочку ассоциаций. Но память по-прежнему молчала.
Солнце садилось. Огромная оранжевая тарелка, висевшая над
морем, меняла цвет, отливая сначала ярко-алым, красным, потом -
темно-вишневым. Внезапно по сторонам солнечного диска развернулись
пылающие огненные крылья, потекли, заструились, охватывая горизонт.
Море вдали сверкало багрянцем; постепенно его гладкая поверхность
темнела, становилась лиловой, поглощая окрыленное светило. Вдруг
серебристые дорожки рассекли лиловую мглу, сверкнув в полумраке будто
клинки невероятно длинных рапир. Одинцов, потрясенный этой феерией
красок, вздохнул и, высунувшись в окно, повернулся к востоку - там,
одна за другой, стремительно всходили две луны.
Он вышел на палубу. На огромном плоту царили тишина и безлюдье,
только у рулевых весел маячили неясные фигуры, да часовой, покачивая
дротиком, прохаживался вдоль борта. В топках очагов еще рдели угли,
рядом с их теплыми боками скорчились женские фигурки. В загоне тоже
было тихо; овцеподобные животные, сбившись в плотную кучу, мерно