"Михаил Ахманов. Заклинатель джиннов " - читать интересную книгу автора

мироздания, который назывался Землей; прежде всего я был гражданином России,
потом - лейтенантом запаса, а уж напоследок - ученым-физиком, закончившим
Петербургский университет, прошедшим аспирантуру в Штатах и стажировку в
Кембридже.
Мымра в очках с непроницаемой физиономией просмотрела мои бумаги,
хмыкнула при виде зарубежных дипломов, сделала какую-то пометку в воинском
билете, и я затрепетал. Я уже видел, как отправляюсь в очередное
долгое-предолгое странствие, куда-нибудь на монгольскую границу или под
Хабаровск, на усиление нашим дивизиям, потонувшим в дальневосточных снегах.
Это был ужасный миг! Мне было ясно - в полный разрез со вчерашними наивными
мечтами! - что дух скитаний окончательно меня покинул, что воевать я не
хочу, что меня не тянет ни в Грозный, ни в Хабаровск, ни даже в резервацию
Сан-Паулу к угнетаемым индейцам из племени черноногих. Я - пацифист! Такой
же свихнутый миролюб, как заклейменные Госдепартаментом США уроды! Я тоже
боюсь страшного лазера, психотронных бомб и тетрачумы! И я не хочу иметь
никакого дела со всеми этими ужасами!
Дама сняла очки, протерла их, надела вновь и поднялась. Рост у нее был
гренадерский, на пять дюймов выше меня, хоть сам я отнюдь не карлик.
- Поздравляю, Сергей Михайлович, с присвоением звания старшего
инженер-лейтенанта, - промолвила дама официальным тоном.
- Служу демократической России! - с невольным облегчением буркнул я.
Затем перевел дух, склонил голову к плечу и интимным шепотом
поинтересовался: - Есть ли шанс, что к сорока годам я дослужусь до капитана?
- Нет, Сергей Михайлович, - с той же интимностью ответствовала
очкастая. - Тем, кто не служил действительной, хватит трех звездочек. Но
если вы интересуетесь карьерой в армии... особенно в местах военных
действий... В общем, советую заглянуть в седьмой кабинет к подполковнику
Чередниченко. Он вас проинформирует.
- А можно не заглядывать? - содрогнувшись, спросил я. - Можно отметить
повестку и удалиться старшим лейтенантом? С тремя ма-аленькими звездочками?
- Можно, - со вздохом согласилась дама. - Хотя жалко. Такой бравый
молодой человек...
Я сгреб повестку и свои бумаги и ринулся к выходу, невнятно
пробормотав:
- Уже не очень молодой, не очень бравый, зато умный...
Мымра с сожалением смотрела мне вслед сквозь квадратные очки.
Лишь на углу Невского и Фонтанки, миновав поворот к жилищу Глеб
Кириллыча и добравшись до Аничкова моста, я обрел душевное равновесие.
Пробежка при крепком морозце - градусов этак пятнадцать - меня освежила;
полуденное солнышко меня приласкало, а Невский проспект сыграл
успокоительную мелодию из шороха шин и людских голосов. Стоя здесь, у копыт
взметнувшегося на дыбы бронзового коня, над скованной льдом Фонтанкой, я
чувствовал, что нахожусь в предназначенном мне месте, именно там, где
полагается мне пребывать - ныне, присно и во веки веков. Это был мой Питер,
город, где родились мои отец, дед и прадед и где родился я сам; и тот факт,
что я покинул его на время ради других городов, стран и весей, значил теперь
меньше нуля, помноженного на ноль. Покинул? Ну и что же? Ведь я вернулся!
Мог ли я променять его на Лондон, Бостон или Лос-Анджелес? Ни в коем случае!
Быть может, на минареты, зной и пыль сказочно-экзотического Багдада - и то
лишь потому, что там царствовал во время оно Харун ар-Рашид.