"Михаил Ахманов. Заклинатель джиннов " - читать интересную книгу автора

Отродью теночтитланского козла! Чтоб ею распяли на теокалли и в бутылку
закатали! Желательно с "Политехнической"! Напился, видать, алкоголик, и
начал хвастать на кафедре, как ловко копает свое узелковое дерьмо... и какой
лопатой копает, тоже, небось, доложил... А потом хлобыстнул пару стаканов,
память совсем отшибло, крыша поехала - тут он в Сеть и вылез! А
друзья-коллеги только того и ждали... Здесь своя лапа видна, своя, не чужая,
не из Китая, не из Панамы и не из Нью-Васюков! Кому там надо шарить в
скудном доцентском пентюхе? Да и кому из своих такое в голову взбредет? Кто
полезет в пустую квартиру? А вот ежели там деньги спрятаны, и звон об этом
слышен на всю ивановскую, и дурак хозяин дверей не запирает... Как тут лапу
не протянуть? Загребущую, историческую? Ну доберусь я до этой лапки! Мало не
покажется!
Выстроив гипотезу и просчитав Бянуса, я крепко его обложил (про себя,
чтобы не слышала Белладонна) и отправился на кухню.
Полезно хлопнуть крышкой, выпустить пар, а затем испить чего-нибудь
бодрящего, чаю или кофейку из отцовой кружки. Или из маминой, по большим
праздникам... Но праздновать мне было нечего, и я мамину чашку не тронул,
проглотил свой кофе и сказал Белладонне:
- Сейчас курочку будем резать, синьорита. Разыщем и оставим без
потрохов. И перышки ощиплем!
Услышав про потроха, она облизнулась. Затем мы отправились к Тришке,
оба - в самом кровожадном настроении, словно два индейца, сменивших трубку
мира на боевой томагавк. По такому случаю розыск я решил вести не с клавиш,
а с полным погружением; оседлал своего мустанга (то бишь контактное кресло),
защелкнул браслеты на щиколотках и запястьях и надвинул шлем. Огненные
адские бездны снова разверзлись передо мной, только теперь у Добермана
появился спутник, маленький черный пудель с кокетливым бантиком на хвосте.
Моя компьютерная ипостась, Маска, под которой я странствую в Сети... Я
связан с нею крепче, чем с персонажами фульриков; им я могу подсказать,
направить дела туда либо сюда, а с песиком у нас полное сродство душ и
миомоторных реакций. Через браслеты, разумеется; стоит мне сжать кулак или
брови нахмурить, как сенсор, уловив усилие, преобразует его в импульсный
код, а после... Впрочем, эти детали интересны лишь специалистам. Сыщикам они
ни к чему. Равно как судьям и палачам. Я перевел Добермана в режим поиска, и
зловещее алое зарево угасло. Мир вокруг был безбрежен и пуст, как
безоблачное небо над Вайомингом, и в его успокоительной синеве мерцала
серебристая тропа - мой сетевой канал в голографической проекции. Этим
прелестным видом я был обязан креслу - вернее, его интерфейсному модулю,
который делал зримой такую вещь, как пляска бесплотных квантов меж
электронных облаков. Временами серебряная тропка - или полупрозрачный
тоннель, уходивший в бездонный сапфировый космос - чуть подрагивала,
сжималась и вспыхивала фиолетовым; свечение катилось по ней, словно шарик в
желобе, исчезая где-то у меня под ногами. Это трудился Доберман: ловил
сигналы другой своей половины, похищенной вместе с Джеком, и превращал их в
зримый ясный образ. Он мог бы делать это куда быстрее, но приноравливался к
медлительному моему рассудку; темп времени, в котором мы сейчас
существовали, определялся мной. Иными словами, скоростью химических реакций
в моем организме, а не стремительным полетом квантов, детей эфира.
Я шевельнул пальцами, и две черные тени устремились вперед, по
серебристой дорожке, проложенной в компьютерных небесах. Доберман бежал