"Михаил Ахманов. Кононов Варвар (Серия "Абсолютное оружие")" - читать интересную книгу автора

проспал до вечера глубоким сном.
В восьмом часу, когда они с соседом ужинали тощей котлеткой, вермишелью
и компотом, Кононов, поглядев на третьего сопалатника, спросил:
- А этот как же? Не говорит, не двигается, не ест... Шахтер, что ли?
Голодовку объявил?
- Не шахтер он, а по водопроводной части. Прыгун-сантехник! --
ухмыльнулся Кузьмич. - С ним, вишь, такая история... Ходит по людям, чинит
другое-третье и принимает, коль поднесли, - а подносят-то всюду! Без воды,
дело известное, ни туды и ни сюды, особливо без горшка и без толчка... Ну,
напринимался! И помстилось ему, болезному, будто завелся кто-то в евоной
башке. Может, черт или какой иной чебурашка... Кумекаешь?
- Не очень, - признался Ким, но тут же, вспомнив про колдуна Небсехта
и поселившегося в нем демона, кивнул: - Раздвоение личности, что ли?
Шизофрения? Белая горячка?
- Об энтом не ведаю - может, горячка, может, на заду болячка...
Однако черт чебурахнутый его допек! Ну, взял пацан пузырь - за свои, за
кровные, - принял, значит, и в окошко! А квартера, вишь, на шестом этаже,
однако по пьяни никакого эффекту... Приложился разок об асфальт, руки-ноги
целы, ребра тож, а в мозгах сплошное мельтешение! Теперича лежит, молчит и
кушает через клизьму...
- Внутривенно, - заметил Кононов, с профессиональным интересом слушая
колоритную речь Кузьмича. Потом, оглядев сантехника - надо же, шестой этаж,
и ничего! - спросил: - Меня вот били, этот сам в окошко прыгнул, а с вами
что за беда приключилась? Как-то не похожи вы на больничного ветерана...
бодрый слишком...
Кузьмич прикоснулся к носу в розово-сизых прожилках и грустно покачал
головой.
- Одна лишь внешность, что бодрячок... У меня, понимаешь, болезнь
особая, мозговая - идеонсекразия, мать ее! Полной посудины видеть не могу!
- Какой посудины? - полюбопытствовал Ким.
- Само собою, стакана! Меня уж чуть в алкаши не прописали... Однако
выручил племяш. - Кузьмич наклонился пониже к уху Кима. - Племяш мой тута
служит доктором... пацан хороший, ласковый... да он у тебя давеча побывал...
Держит в палате месяц-другой при самых безнадежных пациентах... Ну, помогаю,
чем могу...
- Я не безнадежный, - возразил Ким. - У меня только ключица сломана
и трещины в четырех ребрах.
- Рази я про тебя? Я про него! - Кузьмич покосился на третью койку.
-- За энтим прыгуном присмотр нужен! Лежит себе, лежит, а вдруг - опять в
окошко? А племяшу отвечать? Этаж тут, понимаешь, не шестой - двенадцатый...
Часам к десяти Кузьмич угомонился, сбегал в курилку, пришел, сбросил
халат, нырнул под одеяло и захрапел, временами вскрикивая и дергая рукой --
видно, снилась ему полная посуда. Прыгун-сантехник лежал по-прежнему немой и
неподвижный, только губы его вдруг начинали дергаться, словно он пытался
переспорить черта или изгнать нечистого молитвами. Кононов поразмышлял о
том, какие молитвы известны сантехникам - должно быть, трехэтажные, и все
кончаются на "бля"... Исчерпав эту тему, он принялся вспоминать о событиях
прошлой ночи, о рыжей незнакомке из "Мерседеса", о странном ее бегстве от
двух бритоголовых, - которые, если разобраться, ничем ее не обидели, а
были, наверное, охраной или санитарами, если рыжая отчасти не в себе. Может,