"Дарья Агуреева. Умножение скорби " - читать интересную книгу автора

лицо, покрасневшие от слез глаза, глубокие тени, залегшие под нижними
опухшими веками.
- Маш! - неожиданно начала она, вертя в руках чашку с дымящимся кофе. -
По-моему, Морозов умеет гипнотизировать.
- С чего ты взяла? - я вмиг включилась в разговор. Ведь теперь я так
редко чувствовала ее близость, чаще она оставалась совсем чужой,
отстраненной, равнодушной.
- Он рассказал мне вчера одну историю, предварительно пообещав, что я
ее тотчас забуду. Я никак не могу ее вспомнить.
- Разве это повод для волнений? - я пыталась изобразить беззаботность.
Мне уже самой было не по себе.
- Может быть, я схожу с ума? - она подняла на меня глаза, и я увидела в
ее зрачках какую-то звериную боль, отчаянье. Что с ней творилось? Как ему
удавалось так мучить ее?
- Ниночка, - я встала и прижала ее покрывшееся испариной лицо к своей
груди. - Ты просто слишком впечатлительна. Зачем ты веришь ему? Он
совершенно ничего не стоит, понимаешь? Несет какую-то чушь, а ты
переживаешь! Наплюй ты на него, Богом тебя прошу!
- Чары рассеялись. Теперь ничего не будет... А что дальше? Я не
помню! - сквозь слезы бормотала Нина.
- Ну что ты? Перестань! - пыталась я ее успокоить.
- Я боюсь его, - я чуть было не сказала ей, что разделяю этот страх.
Саша действительно гипнотизировал. Иначе просто невозможно объяснить его
манипуляции людьми.

Это было давно. Кажется, в древней Грузии. На солнце переливался,
поспевал виноград. В горах струились, сверкая наготой, холодные реки. Сады
пестрели вокруг каждого дома. А когда сиреневые вечера окутывали деревню
таинственной мглой, в этих садах разносилось протяжное мужское пение,
гармонично заканчивающееся чистой терцией. За виноградниками, избегая и
садов, и рубинового вина, и пения, встречались юноша и девушка. Зачем им
были нужны сады? В их глазах расцветала ночь! Зачем им терпкое виноградное
вино, если их губы сливались в пьянящем хмеле поцелуя! Зачем это вечернее
пение? У них пели сердца! Но им нельзя было быть вместе. Вся община была
против их союза. И девушка, лаская своего возлюбленного мраком печального
взора, поклялась умереть за свою любовь. Они взобрались на вершину горы, у
подножия которой простиралась их родная деревня, и безнадежно всматриваясь в
зелень полей, в отражающий в синих ягодах небо виноград, решили броситься
вниз. Юноша прыгнул первым. О, как страшно он кричал! Она слышала, как
ломаются его кости, как сотрясают его тело удары, как невыносимая боль
пронзает его мозг. И сердце ее разрывалась от услышанного. Но не скорбь, а
ужас затемнял ее взгляд. Она не прыгнула вслед за ним. Она вернулась в
деревню. Там, изменив прежним клятвам, она вышла замуж, а своего
первородного сына отказалась назвать именем возлюбленного...

- Я не понимаю, как ты его выносишь, - отвечала Алина на потяжелевший
взгляд Нины. - Знаешь, как он стал ухаживать за мной? Мне просто передали,
что у него на мой счет есть кое-какие планы. И почему это я всегда так
нравлюсь кретинам?
- Тебе никогда не казалось, что он может гипнотизировать? - не слушала