"Дарья Агуреева. Без парашюта " - читать интересную книгу автора

украинском, нисколько не скрывая своего мнения обо мне. Перед дверью ее
квартиры Миша предупредил меня о некоторой эксцентричности своей матери и
просил не обращать внимания. Но его предупреждение не спасло меня от шока.
- Ой, страшнее! - прямо на пороге заголосила пани Доценко. - А тоща то,
яко жардина! Ни с переду, ни с заду!
И без толку было объяснять, что лишний вес теперь не в моде, и ее сыну
нравятся стройные женщины, да и сам он упитанностью не страдает. Нет, Ганна
Степановна стояла на своем и на убой закармливала нас варениками, пирогами,
поросятиной.
А дни летели все быстрей, устремляясь к приближающейся осени. Мы
встречались почти каждый день, но фантазия Бори не иссякала: то он вез меня
кататься по Неве, то в ресторан, то знакомил меня со своими друзьями. Когда
он работал в дневную смену, то неизменно в два часа под окнами "Трюма"
ревела сирена патрульной машины, и с веселой улыбкой он подсаживался к нам с
Таней. Поэтому, когда вдруг однажды он не приехал я ни на шутку
встревожилась, хотя Ольга убедительно вдалбливала мне, что просто их смену
сочно вызвали на ДТП. Честное слово, я беспокоилась за него, не за себя, и,
когда Таня обозвала меня собственницей, я клятвенно заверила ее, что
Боренька для меня то же, что старший брат, лучший друг, единственный
человек, который смог заставить меня поверить в хорошее, и, если в один
прекрасный день он не придет, я все равно не перестану молиться за его
благополучие.
- Ну-ну, - с усмешкой перебила меня Таня, - И все-таки я еще погуляю на
вашей свадьбе, так что про брата и друга не надо.
Вечером Боря не позвонил, а я, сдерживая слово, продолжала молиться. А
утром меня разбудил очередной приступ апатии. Мне было все равно, как я
выгляжу, что на мне одето, что обо мне думают. Я влезла в джинсы, накинула
старую, давно уже ставшую дачной, куртку, напялила кроссовки и, влив в себя
чашку крепкого кофе, потащилась к метро. Голова раскалывалась, на душе было
погано, и хотелось сделать какую-нибудь гадость. Я на время ограничилась
тем, что бросила мимо урны какую-то бумажку, и стала придумывать что-нибудь
повесомее, но из размышлений меня вывел Витькин голос.
- Привет! - он вдруг вырос передо мной. Я не то, что не испугалась, я
даже не удивилась, что он в такую рань прикатил с другого конца города под
мои окна. Мне просто стало страшно скучно. - Привет! - ответила я, не
останавливаясь. - Быстро ты забываешь старых друзей, - выговорил он явно
заготовленную фразу. Бедняжка! Наверное, всю ночь придумывал, как он вдруг
явится передо мной, и я паду к его ногам. Надо же быть таким идиотом! Он был
не доволен столь равнодушным приемом, но засеменил рядом со мной, ожидая
ответа. Я злорадствовала. Вот на ком я отыграюсь! Видя его замешательство, я
продолжала хранить непреклонное молчание.
- Помнится, когда-то ты была разговорчивее, - начал он новую атаку, но
ответа опять не последовало. - Катя! Неблагодарность - худшее из зол. Когда
ты просыпалась ночами оттого, что тебе казалось, что ты вся в крови, я
выслушивал твои бредни! Я хранил твои пакостные тайны! На твоей совести две
смерти, а все считают тебя ангелочком! Как Микки Маус тебя называет?
Незабудка? Он еще не знает, что ты за стерва? - Чего тебе надо? - все-таки
не выдержала я.
- Ты любишь меня?
- Нет, - устало отмахнулась я.