"Дарья Агуреева. Без парашюта " - читать интересную книгу автора

Осознав, что она не успокоится, не насытив свой разыгравшийся азарт, я
подчинилась. Собирали мы не так уж и долго - черники было страшно много! И
вскоре, то и дело отворачиваясь от дыма, мы уже сидели втроем на живописном
бережку и занимались чревоугодием. Когда все было съедено и выпито, Боря
потащил меня купаться. Я с детства ненавидела воду, но то ли от вина, то ли
от того, что все было так чудесно, я не отказалась, во мне не шелохнулось
привычное чувство брезгливости к водному мракобесию. Я сама себе
удивлялась - и чего я раньше лишала себя таких бесхитростных радостей? И
когда мы стали собираться назад, больше всего на свете мне хотелось остаться
с этим озером наедине, выслушать его, понять. Но разве могла я позволить
себе такую выходку, когда Боренька чувствовал ответственность за меня? И его
"Фиат", самый лучший на свете, унес всю нашу троицу из этого маленького рая,
обвивая какой-то легкой нежной мелодией. Таня, похорошевшая и повеселевшая,
распрощалась с нами у Финляндского вокзала, и Боренька повез меня домой. И
вновь мной овладело беспокойное ожидание. Ведь не может же он совсем ничего
мне не сказать! Перебросившись с ним парой реплик, я судорожно потянулась к
сигарете. Правда ему не нравиться, что я курю... Но все равно. Надо
успокоиться, прийти в себя. Наконец, я решилась.
- Ну как? Ты прочитал мое вчерашнее послание? - по возможности веселей
спросила я. Боренька как будто ждал моего вопроса, как будто сам только что
думал о том, что ответить мне.
- Да! Катюша! Спасибо! Я даже не знаю, что сказать, - его рука крепко
сжала мою и уже не отпускала ее. - Я вчера сразу хотел тебе позвонить, но
потом решил, что лучше лично... Мне еще никто не писал стихов. - Я рада, что
тебе угодила, - облегченно вздохнула я. Все нормально. Я ничего не
испортила. Я не отдернула свою руку, и Боря вел машину, что называется,
одной левой. Шоссе было пустынно, вечер смягчил все краски, и мне хотелось
стать каким-нибудь карандашиком и валяться в бардачке его машины. Одним
словом, я совершенно отупела. Это уже была вторая фаза моей болезни, ярко
проявляющаяся, заметная для окружающих, потому что ни с того ни с сего я
начинала смеяться, в самые неподходящие моменты на моих губах расцветала
идиотская, но заразительная улыбка. Я была так счастлива, что, видимо, мой
мозг не выдержал наплыва чувств и отказал.
Из памяти снова вылезал полузабытый образ Коляковцева. Я вспомнила, что
он тоже как-то взял меня за руку и полез целоваться. Бог мой! Я так
испугалась! Мной овладел такой неописуемый ужас! Я потом сама себе
удивлялась, но в тот момент сработал инстинкт самосохранения, и я со всей
силы залепила бедному Мишеньке пощечину. Тогда уже испугался он и чуть было
не затащил меня к психиатру. Почувствовав, что со мной что-то не так, он
больше никогда не касался меня, ожидая, как он говорил: "когда я оттаю". С
Михаилом я была знакома почти год, с Борей - меньше месяца, но его я не
боялась, я безгранично доверяла ему. С чем была связана такая странная
перемена во мне - сама не знаю, лишь теперь у меня есть время удивляться, а
тогда я только летела и упивалась своим полетом, не понимая, что вот-вот
рухну на землю.
В следующее свидание мы снова запаслись провиантом и отправились на
дачу к Боренькиному другу. Это было так похоже на мою Володарку. Лениво
ползло время, движения и мысли замедлялись, по всему телу расползался
какой-то блаженный покой. Тишина, пустые разговоры, карты, терпкое вино,
Рома, его девушка и сияющий Боренька.