"Дарья Агуреева. 36 и 6 " - читать интересную книгу автора

- Андрюшенька! Вы берегите ее. Она у нас одна, - ласково говорила эта
чужая, почти незнакомая мне женщина. - Милана так изменилась благодаря вам.
Прямо расцвела! Не ходит, порхает! - и все, не сводя глаз с внучки,
краснеющей от ее любящих взглядов. Приторный, сладковатый вкус патетики. Но
я почувствовал себя ответственным за Милану. Это было приятно. Но в то же
время тяготило меня, грузом продавливало сердце. От смятения, от нежелания
оступиться я неожиданно брякнул ей через несколько дней:
- Я тоже люблю тебя, Милла. - И вцепился в ее губы, долго мусолил
отчаянными поцелуями их мясистую припухлость. Даже почувствовал во рту
соленоватую кровь. Только, чтобы не продолжать этот кощунственный для меня
разговор. Милана... Что-то нежное, грустное. Очень похоже на название
итальянского города. Несбывшаяся мечта... Невыполненное обещание... Тогда
наши поцелуи затянулись. Так я будто заслонился от себя самого. Невольно
ласки мои стали смелее. Я совсем больше не думал, что ей только
восемнадцать, что она меня любит, а я... Она мне нравилась. Чертовски
нравилась! Не мог быть разумным, видя, как она на меня смотрит. И все же я
пытался сопротивляться себе:
- Ты уверена?
- Не знаю, - первое сомнение. Конечно, это означало "нет"! Ведь на
более определенное отрицание по отношению ко мне Милана была просто не
способна.
- Я вот тоже... Вернее я этого хочу, конечно, но...
- Реши, пожалуйста, сам, - ласковое прикосновение. И тут я увидел
родинку у нее на груди. Именно такая, в том же месте была у Вики. Я просто
ошалел, опьянел тогда. Уже ничего не соображал. Кажется, называл ее Викой...
Точно не помню. Она почти не отвечала на мои поцелуи, но я даже этого не
замечал. Очнулся, лишь когда она впилась от боли ногтями мне в спину. Мне
стало так жутко! Истерзанные губы, перекошенное от мучительного терпения
лицо, взмокший лоб, отчаянье в глазах - лишь бы это поскорее кончилось! Боже
мой, я целовал не Вику, совсем чужую мне девушку. Умыл ей фальшивыми
поцелуями лицо, напоил джином. Хотелось поскорее от нее избавиться. Сил не
было отвечать на эти вопрошающие удивленные взгляды. Когда она одевалась,
рассмотрел ее ступни: удлиненные, узкие. Нет, это была не Вика. У Вики
изумительные маленькие ножки с очень высоким изящным подъемом. Милана...
Зачем у тебя эта родинка? Ее не должно было быть! Хотя к чему искать
объяснения? Наверняка, я и так забрал бы у нее все, что она могла мне дать:
любовь, покорность, невинность, даже душу - теперь она рисовала только меня.
Увидел на простыне пятнышко крови. Стало дурно. Почему-то вспомнилась
"Ювента". Эту кровь пролил я, хотя и не хотел такой жертвы. Но себя я ни в
чем не винил. Напротив, обвинить хотелось именно Милану. Что она в самом
деле корчит из себя безропотную овцу? Я не святой. Я всего лишь человек. Я
ощущал себя последним мерзавцем и обвинял в этом свою жертву. Пугался
собственных мыслей. Пытался возродить какое-нибудь светлое воспоминание: вот
Милана улыбается мне, и я чувствую, что счастье не умещается у меня в груди,
расползается по всему телу, размазывает меня, распыляет в воздухе... Быть
может, я все же любил ее, но и ненавидел. Хотел с ней встречаться и делал
это обдуманно, всерьез, выстраивая в воображении шаткие воздушные замки. Но
я был слишком самонадеян - не рассчитал силы, переоценил свои скромные
возможности. В тот день почти сразу отвез ее домой. Уже физически не мог
выносить ее близость. Она ничего не сказала, извиняюще чмокнула меня в щеку.