"Дарья Агуреева. 36 и 6 " - читать интересную книгу автора

- Как тебе удобней...
- Мне все равно.
- Сейчас, может быть?
- Если хочешь. Где?
- Тебе не трудно приехать? - я обнаглел окончательно. Ее наверняка
оскорблял такой вызов по телефону, но отказать она не могла. Пока ждал
Милану, думал - а что сталось бы с ней, не встреть она меня в казенной
зелени отделения милиции. Вероятно, она до сих пор оставалась бы такой же
неприступной, настороженной. Или быть может, ей повстречался бы другой.
Искренний, сильный... Интересно, она жалеет, что встретила меня? Шаловливый
звонок в дверь. Застенчивая полуулыбка. Я засуетился: помог ей снять пальто,
достал тапочки. В два счета перевела документ. Я вытащил пиво, она - пачку
сигарет. В окошко стучался мокрый снег. Сгущались сумерки.
- Так тяжело... - даже не заметил, что произнес это вслух.
- Очень, - Милана соглашалась, искоса поглядывала на меня. Не знала,
зачем я ее позвал. Я и сам не знал.
- Любишь кого-то, а выходит что-то невразумительное...
- Тебе легче. Ты еще можешь кого-то любить, - тихий, но в то же время
измученный, резкий голос. - Мне кажется, я теперь всех ненавижу. Особенно
тех, кто не равнодушен ко мне.
- Брось! Ко мне-то ты не так относишься... - вырвалось само собой.
Быстрый изумленный взгляд. Выпила залпом пиво. С силой затушила тлеющую
сигарету.
- Я лучше в туалет пойду... Все там же?
Я кивнул. Сам потянулся к сигарете. Зловонный дым, режущий горло...
Зачем она курит? Боже мой! Что я делаю? Зачем? Зачем я позвал ее? Чтобы
отразиться в любящих меня глазах? Почувствовать себя живым, нужным,
значимым? Думаю, мало кто из моих знакомых справился бы с таким искушением.
Разве что Лиза со своим лозунгом: "Nil admirari". Оправдания мне нет. То,
что я делал было гадко, подло. Но что такое подлость? Всего лишь результат
беспомощности, слабости... Милана возвращала мне меня. Только с ней я
понимал, что еще жив, что еще не потерял остатки рассудка, что еще связан с
реальностью. Пускай лишь прошлым. Когда она разлюбит, меня уже нигде не
останется... Я просто исчезну, кану в забвении. Но Милана еще любила. И
казалось, этому не будет конца, ее силы не иссякнут. Эта черноглазая девочка
удерживала меня, семидесятикилограммового мужика, на краю гибели. Погибая
сама, будоражила во мне какое-то омерзительное тщеславие, тошнотворное
любопытство. Хотя в то же время мое сердце трепетало от жалостливой
нежности.
Милана вернулась, плюхнулась на стул - уже захмелела. С вызовом
блестела глазами.
- Ездил осенью на Залив. Хочешь посмотреть фотографии?
- Давай, - кивнула головой.
- Только... Только там Вика... Тебе как?
- Все равно! Андрей, ты не переживай за меня. У меня все отлично. Я
вышла замуж.
- Замуж? - Милана не умела врать. У нее нет моего артистизма, дара
перевоплощения, чувства роли. Быть может, в этом и заключается талант?
Способность сильно переживать, а потом продавать свои муки, отдавать их
кинокамере, выкидывать душу зрителю. Я мог представить себе, что Милана -