"Эмиль Ажар. Страхи царя Соломона" - читать интересную книгу автора

дашь то, я буду одаривать всех вокруг, не считая денег, а ты мне взамен
даруешь доброе здоровье, долголетие, а потом, может, и еще что-нибудь
получше. Кто знает?
Обычно, когда я приходил к какой-нибудь старой даме, чтобы узнать, как
она себя чувствует, и вручить ей от месье Соломона фрукты, цветы и роскошный
радиоприемник, который принимает все станции мира, эта дама начинала очень
волноваться, а иногда даже пугалась, будто происходило нечто
сверхъестественное. Тут надо было проявлять большую осторожность и не
доставлять чересчур большой радости, потому что таким образом мы потеряли
месье Ипполита Лабиля, которому месье Соломон передал аттестат на
пожизненную ренту и который так разволновался от этого, что тут же умер.

4
Я по-прежнему не знал, почему месье Соломон остановил свой выбор на мне
и почему он время от времени продолжает наблюдать за мной с улыбкой, словно
у него в голове зреет на мой счет какой-то план. Мне казалось, он относится
ко мне по-дружески и доволен, когда я захожу к нему просто так, безо всякого
дела, а сколько давали эти наши разговоры, я и выразить не могу. Главное,
надо сказать, он успокаивал меня своим примером - раз можно дожить до
такого возраста, мне еще нечего волноваться. Я садился напротив него и
как-то приходил в себя, а он тем временем рассматривал свои марки.
Очень скоро я обнаружил, что месье Соломон, хоть он и очень богат,
совершенно одинок. Когда я приходил, он обычно сидел за своим большим
письменным столом филателиста и, зажав в глазу лупу, с явным удовольствием
разглядывал марки, будто это настоящие друзья, а также почтовые открытки,
эти свидетели прошлого, отправленные со всех концов земли. Это вовсе не были
открытки, адресованные лично ему, потому что многие из них были написаны еще
в прошлом веке, когда месье Соломон едва успел родиться, но в конце концов
они все же попали к нему. Я несколько раз возил его на Блошиный рынок и в
лавочки старьевщиков, где он их покупал, и хозяева откладывали для него те,
что носили наиболее личный характер, где выражались чувства. Я прочел
несколько штук, что было с моей стороны весьма бесцеремонно, потому что
месье Соломон их обычно прятал из-за их интимного характера. На одной из них
была изображена девушка, одетая, как было модно в начале века, с ней рядом
стояли четыре маленьких мальчика в матросках и соломенных шляпах канотье, а
на обратной стороне было написано: Дорогой, дорогой, мы думаем о тебе и днем
и ночью, поскорее возвращайся, а главное, одевайся потеплее и не забывай про
фланелевый пояс. Твоя Мария. И самым странным здесь было то, что, как только
месье Соломон прочел эту открытку, он пошел покупать себе фланелевый пояс. Я
ни о чем его не спросил, сделал вид, что ничего не заметил, но у меня мороз
пробежал по коже от ощущения его одиночества. У него не было никого и
ничего. Открытка датирована 1914 годом. Не знаю, стал ли месье Соломон
носить фланелевый пояс в память об этой Марии или о том мужике, которого она
любила, или он вообразил, что это она лично о нем так нежно думала, или он
так вел себя просто во имя нежности. Я тогда еще не знал, что месье Соломон
не выносил, когда кого-то забывали, не мог мириться с тем, что есть забытые
люди, которые жили, любили, а потом бесследно исчезли, которые в свое время
кем-то были и превратились в ничто, в пыль, в б/у - теперь-то я знаю, что
он их так называет. И вот против этого забвения он и протестует с самой
большой нежностью и с самым страшным гневом, просто с яростью - кажется,