"Эмиль Ажар. Страхи царя Соломона" - читать интересную книгу автора

возврат денег еще на несколько лет, - говорит он, и на этот раз, уже не
таясь, смеется при мысли, что через полтора года, а может, и через десять
лет еще будет на этом свете, это при его-то возрасте!
Чувство юмора ему не изменяло. Каждое утро он, наверное, просыпался с
сердцебиением, спрашивая себя, не ушел ли он уже в мир иной.
Я взял чек и стал разглядывать подпись: Соломон Рубинштейн, это было
начертано твердой рукой. После фамилии была запятая и стояло слово "эск." с
точкой, таким образом получалось: "Соломон Рубинштейн, эск.". Я не знал, что
это означает, но потом учитель английского языка, которого я вез в своем
такси, мне объяснил, что эск. означает эсквайр и что в Великобритании, когда
пишут адрес, то после фамилии ставят "эск.", чтобы отметить высокое
положение данного человека. Месье Соломон, значит, добавлял к своему имени
"эск.", чтобы обозначить, что он все еще занимает высокое положение. Он жил
два года в Англии и открыл там несколько магазинов, дела которых шли очень
успешно.
Когда я прекратил пялиться на чек, поверив наконец, что все это не сон,
я заметил, что мой неожиданный благодетель снова принялся меня разглядывать
с большим вниманием.
- Я вынужден задать вам вопрос, - сказал он, - и надеюсь, что вы на
меня не обидитесь. Скажите, вы сидели в тюрьме?
Ну вот. Со мной это всегда случается - рожа у меня такая. Преступник.
Сутенер. Этот тип настоящий подонок - так все думают, когда меня видят. Не
понимаю, откуда у меня взялась такая внешность, почему я произвожу это
впечатление - ведь мой отец сорок лет оттрубил контролером в метро, а потом
вышел на пенсию. А мать моя была очень хорошенькой и охотно этим
пользовалась, заставляя отца страдать. Видимо, физиономию свою я унаследовал
от моих древних предков галлов.
- Нет, я еще никогда не сидел в тюрьме, даже не пытался туда попасть.
У меня для этого нет нужных данных. Поверьте, я совсем не похож на себя.
Знаю, я не внушаю доверия. Когда я ходил по вызову к одиноким людям чинить
домашнюю технику, я часто замечал, что, увидев меня, они начинали
нервничать, особенно дамы. Признаюсь честно, я был бы рад быть бандитом,
чтобы мне все было нипочем, чтобы наслаждаться комфортом.
- Комфортом?
- Я имею в виду моральным комфортом. Короче, чтобы было на все
наплевать.
Я заметил, что мои слова его несколько разочаровали. Черт возьми,
подумал я, неужели он заинтересовался мной только из-за моей подозрительной
рожи, уж не глава ли он шайки или торгует наркотиками, а может, сбывает
краденое? Конечно, я не знал, что у него было на уме, и даже теперь, когда
он уже давно живет в Ницце, да примет Бог его душу, я ни в чем не уверен. Но
тем не менее мне трудно предположить,
что он все просчитал с самого начала, что в нем еще больше иронии и
злопамятства, чем я полагаю. И хотя он и царь Соломон, у него все же нет
такой полноты власти, чтобы одновременно дергать все веревочки. Может, мысль
такая у него и мелькнула, что вполне естественно, когда все время думаешь об
одном и том же, невозможно ни отключиться, ни забыть, ни простить. Всем
известно, что любовь бывает упряма как осел. Если сравнивать месье Соломона
с вулканом, то он был еще не вполне погасшим. Внутри него не прекращались
вулканические процессы, кипели страсти, а в этом случае всего можно ожидать.