"Сухбат Афлатуни. Пенуэль (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Я подходил.
Он облегченно улыбался пустым ртом.
Мы шли гулять. Яков с Яковом. Мужчина с мужчиной. Русский с русским -
по подогретой, как вчерашний ужин, ранней улице.
Мы шли так медленно, что нас перегоняло даже солнце. Когда мы доходили
до конца улицы, был уже закат. Небо горело, тело покрывалось пленкой страха.
К счастью, конец улицы был моим домом. Нам мыли руки и запускали за огромный
стол, ужинать.
Но девочка не могла нас обогнать. Яков ее вообще не видел. Когда я
рассказал ему о ней, он только спросил: "Внучка?". Люди делились для него на
внуков-правнуков и все остальное, несущественное для него человечество.

На то чтобы понять, что жизнь уходит, - уходит целая жизнь. Передо мной
сидит Яков, стучит указательным пальцем по клеенке и диктует свое прошлое.
Он может умереть каждую секунду. Но вместо этого продолжает вспоминать.
Закрываю глаза и вижу, как в церкви съеживаются свечи, потом седые
женщины выдергивают комочки из золотых гнезд и бросают в ведра.
Я открывал глаза и снова видел Якова и его стучащий палец с темным
ногтем.

...Сестра, она, конечно, ждала и справки о муже все пыталась. А что
пытаться, кругом поезда не ходят. Блокаду сняли, а толку. А тут она со своим
мужем и мокрым платком. На нее, кстати, как на одинокую, сразу наползли
кандидаты. Но сестра себя держала и, если что, могла кулаком объясниться. Я
ей тоже помогал: одного, который перед ней все кандидатом крутился, чуть не
убил, потом он долго со мной не здоровался.
А я уже тогда жил отдельно, вечером на гармошке. Были тогда в моде
гармошки, девки их любили и гармонисту фору давали, мы и старались.

(Разводит руками и шевелит пальцами.)

Сколько поцелуев на мои губы тогда свалилось, даже не знаю. Всех разом
сложить, взрыв будет. Работал в Бородинских. Паровозы красил. Красные звезды
через трафаретку. Целый день звезды трафаретил, вечером отдых, гармошка.
Ты скажи мне, гармоника-а. Где подруга моя. Где моя сероглазынька. Не
помнишь дальше? Где моя серогла-а-азынька.

(Кашель.)

Молодость. Самое такое время биографии. Хотя сифилиса было, с фронтов
сифилис вагонами везли. Крепко мое поколение с этой болезнью дружило. А я...
ничего. Средство одно знал. Съешь - и как рукой. И давай дальше с гармошкой.
А тут вечером прихожу, гармошку шмяк и сапог с ноги пытаюсь. Гляжу, в
темноте моя родная сестра сидит. Она ведь на той же улице. Сидит и на меня
неясным глазом.
Поздоровались. Сидим, молчим, керосин в лампе тратим. Она молчит, я тем
боле. Раз пришла, сама пусть первая и докладывает.
Она и начала. "Я пришла, Яков, чтобы ты меня снасильничал".
"Что?" - подпрыгиваю.
"Вот, что слышал. Не могу больше. Сон видела. Что стою у окна,