"А.Афанасьев. Зона N 3 - 2" - читать интересную книгу автора

есть. Зачем тебе судьба?
- Верно, батя, - восхитился Эдвард, - в самую точку попал. Все у ней
есть, а чего нету, братаны дольют.
Вся компания, загрохотав, зашумев, ухватилась за стаканы. Настена
подала свежей капустки. Ей было жалко девицу. На Руси никому нет счастья, а
уж эта и вовсе звездный час прозевала. Чтобы знать её судьбу, не надобно
родиться Савелушкой. Ее судьба там, где помои погуще. Но, видно, ошиблась,
потому что Савелушка говорил с ней тепло.
- Мечешься, - сказал он. - Это уже хорошо.
- Мечется, - опять встрял Эдвард, и в голосе зазвенела ярость. - Не
хочет аборт делать. Уговори её, мужик. У ней предок знаменитый. Прознает про
наши делишки, за яйца подвесит. Верно, братва?
При этих словах побратимы заметно погрустнели, свеся на грудь буйные
головы. Девица прошипела:
- Эдька, подлюка, ещё слово, глаз выколю!
Савелий в охотку пожевал копченой колбаски.
- Давайте так, господа! Вы на воле покурите, а мы с девушкой обмолвимся
словцом.
- Брысь отсюда! - цыкнула Гиля и глянула на Савелушку уж совсем
каким-то преданным, песьим взглядом. Братва, прихватив пару бутылок,
послушно потянулась на двор. Настена затаилась за занавеской.
Савелий обратился к девице с ещё пущей лаской:
- С порчеными давно якшаешься?
- С детства, Савелий. Сволочи правду сказали: папочка у меня один из
первых по Москве людей. Банкир, миллионер, теперь в правительстве сидит. Он
меня и сбил с пути. Изнасиловал, когда мне тринадцати не было. А уж дальше
само покатилось.
- Грех тяжкий, - кивнул Савелий. - С наскоку не отмолить. Обо мне
откуда прознала?
- Бабка на рынке шепнула. Я у многих перебывала. К самому Чумаку
ходила. Все напрасно. Не могу больше, тяжко.
- Чего же боишься, жить или помереть?
- И то и другое.
Савелий протянул к ней руку, погладил по щеке. Девушка пылко поцеловала
его ладонь.
- Твою беду не поправишь. Яд не в тебе, в воздухе.
- Оставь здесь пожить, - взмолилась девица. - Услужать буду, что хочешь
делать. Ну, пожалуйста, оставь, пригожусь ведь.
Различив блудливый блеск в её очах, Савелий отстранился.
- Невозможно, девонька.
- Почему?
- Сам на Москву собираюсь. Там, может, увидимся, даст Бог.
Настена за занавеской ухватилась за грудь. Еще прежде, чем он это
выговорил, поняла, что уйдет. Значит, знак ему был. С печи слетел
воробушком, колбасу жрал, как хлеб. Водки выпил. Она догадывалась, зачем он
нацелился в Москву. Все тело от горя обмякло, как студень.
- Да, да, матушка, - шумнул ей Савелий. - Иди за стол. Чарку примем на
посошок.
Настена не послушалась. Упала на пол, сжимала обеими руками колесо в
груди, которое жгло огнем.