"Анатолий Афанасьев. Монстр сдох " - читать интересную книгу автора

довольные друг другом.
Планов настроили столько, что хватило бы на иные десять жизней, но им
все было мало. Короче, не повстречайся они на презентации, пожалуй, не
возник бы в мгновение ока банк "Заречный" с первым фантастическим фондовым
кредитом. Дальше - пошло как поехало. Тыква у Сумского варила, как урановый
котел. Валютные сделки, колоссальная ваучерная афера, нефтяные ручейки,
зеленая улица в Европу, Чечня и Прибалтика, - виток за витком, как изящные
шелковые узоры на белом холсте, безумные, на первый взгляд, операции,
высасывание аграрных и промышленных регионов, - громада банковского
капитала разбухала, как тесто на дрожжах. Оглянуться не успели, "Заречный"
вошел в десятку несокрушимых, монументальных банков, перескочил
прострельную цифровую зону, где его еще можно было достать, свалить,
распотрошить... И здесь тоже Сумской пульнул в яблочко, ибо многочисленные
мелкие коммерческие банки, наросшие на всем пространстве бывшего Союза
подобно грибной плесени, вслед за биржами и фондами начали лопаться один за
другим, гасли, как свечки, оставляя после себя толпы озверевших,
осатаневших вкладчиков.
- Я не зануда, - Борис Исаакович говорил обычным ровным тоном бывшего
лектора, - но смотрю на вещи трезво. Ты - политик, я банкир. В одной
упряжке мы сила, но если одна из лошадок начала спотыкаться, имеет смысл ее
поменять, пока не уволокла всю повозку в кювет. Я ведь понятно выражаюсь,
да, Ленечка?
Улыбка его была холодна, и Шахов насторожился.
- Ты что, хочешь поссориться из-за того, что я опоздал на полчаса? Не
верю! Выкладывай, какой там у тебя камень за пазухой?
- Никакого камня. Просто дружеское предостережение.
Не в первый раз Шахов подумал о том, что яйцеголовый подельщик намного
опаснее и решительнее, чем кажется. Но тут как раз они могли потягаться на
равных.
Неадекватный выпад нельзя было оставлять без ответа.
- Может, ты чего-нибудь не того поел? - осведомился он участливо. - Но
это же не оправдывает хамства. Я тебя предупреждаю, если еще раз позволишь
себе отчитывать меня как своего клерка, я выйду в эту дверь и больше сюда
не вернусь. У тебя хорошая охрана, Боренька, но проживешь ты после этого не
больше месяца. Вот тебе мое честное комсомольское слово.
- Что-о?! - не поверил своим ушам Сумской.
- Ничего. Дружеское предостережение. Шутка.
У Бориса Исааковича узенькое, в очечках личико сморщилось от глубокой
незаслуженной обиды.
- Дурак ты, Ленька, и больше никто. Разве можно бросаться такими
угрозами. Даже в шутку нельзя.
- Не я начал, - сухо ответил Шахов. - Я человек прямой, открытый, что
думаю, то на языке. Твоим жидовским штучкам не обучен.
- Какой ты прямой, я знаю. Ну ладно, проехали...
Говори, зачем пришел?
Проклятый ублюдок, с уважением подумал Шахов.
Он никогда не отступает. Зачем пришел? В смысле, чего тебя принесла
нелегкая? Так обращаются с шестеркой, но не придерешься, будешь смешон.
Шахов сказал задумчиво:
- Удивляюсь тебе, Боренька. Такую громаду поднял, и хватает сил на