"Анатолий Афанасьев. Монстр сдох " - читать интересную книгу авторапутаной, подослал к столу хрупкую трепетную малютку лет тринадцати, в
школьном платьице, с косичками и без капли грима на узкоглазой мордашке. Девочка боялась поднять глаза и, приняв из его рук рюмку водки, малиново зарделась. Каха расслабился, разомлел, отвлекся мыслями от предстоящей работы. Да и что за работа: больница без охраны и объект с простреленной тушей. Сгонять туда-обратно - вот и вся забота. Не отрывал горящего взора от еле обрисовывающейся под платьем, худенькой грудки девочки. - Как зовут, дорогая? - Нина. - Все умеешь делать, да? - Постараюсь, господин, - пискнул ребенок, по-прежнему не поднимая глаз. Чтобы немного ее подбодрить, Каха повел галантный разговор. - Папа, мама есть, да? Девочка смущенно хихикнула. - О да, господин. - Зови меня Кахой. Меня все так зовут. Подняла благодарный взгляд, полный такого неподдельного восторга и такой недетской сумрачной похоти, что проняло Каху до печенок. Чокнулся с ней бокалом. - За любовь, красавица! За хороший большой дружба, да?! - За твою удачу, господин. Каха взглянул на часы: для настоящей любви времени мало. Молча поднялся, подошел к столику метрдотеля. Столичная льстивая тварь вскочила на ноги, склонилась в изящном поклоне. Каха бросил на стол стодолларовую купюру. - Все так, не суетись. Кто такая? - Самых лучших кровей, не сомневайтесь. Чистенькая, как из баньки. Генеральская дочка. Только для вас Каха! - Попаси ее часика три-четыре. Отлучиться надо. - Не извольте беспокоиться. Вернулся к столу, налил водки себе и девушке, тяжело дышал, будто после бега. Он был влюбчив и знал за собой эту слабость. - Слушай, Нина. Я уеду, потом вернусь. Дождись меня, ладно, да? Не пожалеешь. Будет хорошо, папе, маме купишь подарки. Не убежишь, нет? - Ты не тот, Каха, от кого бегают, - смело сказала она. Безумие в детских очах, журчащий покорный голосок - о, Аллах! В прекрасном расположении духа на такси подкатил к больнице. Отпустил машину за квартал, дальше пошел пешком. Летняя ночь в Москве на Марьином подворье напоминает старый чулан, где ветром сорвало крышу и высокие спокойные звезды с изумлением взирают на кучи подгнившего мусора. Но когда Каха перемахнул больничный забор, то словно очутился в другом мире. Голубые сосны призрачно покачивали густыми кронами, под ногами шуршала чуть влажная трава, от чистого свежего воздуха сладко заныло в груди. С трудом стряхнув наваждение, Каха заспешил к пятиэтажному больничному корпусу в глубине парка. В темноте он видел не хуже, чем днем, редкие освещенные окна лишь сбивали зрение. Он подошел к дому с тыла, благо на эту сторону выходило |
|
|