"Элизабет Адлер. Бремя прошлого" - читать интересную книгу автора

созданиям, пришлось повзрослеть. А уж к тридцать девятому году многих из нас
вообще не стало.
Мои друзья рассеялись по всей Европе. Кое-кто даже сражался на стороне
противника. Это всех нас совершенно сбивало с толку: все мы, то предавались
мечтам и развлекались на вечеринках, то были готовы возненавидеть друг
друга. Но, видно, уж так водится в военное время: преступное меньшинство в
своих собственных целях посылает в бой порядочных и храбрых.
Мой возлюбленный ушел в армию одним из первых. Арчи Герберт. Тот самый,
любитель пересчитывать веснушки. Он был кадровым офицером английской миссии
в Париже, когда была объявлена война, и остался там, собираясь принять
участие в Сопротивлении. Его арестовали и отправили в Германию - слишком уж
видной, знаете ли, была его семья, и расправиться с ним нацистам было очень
лестно. Он умер в тысяча девятьсот сорок втором году в лагере для
военнопленных. Нацисты уморили голодом этого тонкого, красивого юношу. Вряд
ли я когда-нибудь об этом забуду.
Разумеется, все мы внесли свой вклад в войну. Я поступила в Женскую
вспомогательную службу военно-морского флота Великобритании, главным образом
потому, что там была самая красивая форма. Я хотела было поступить в
кавалерию, но женщин туда не брали, да и лошадей в армии почти не было. В
Женской вспомогательной службе из меня сделали офицера: у меня не было
блестящего образования, но зато я знала три языка. За всю войну мне ни разу
не удалось даже издали увидеть военный корабль, все время я возила офицеров
по Лондону.
Ах, дорогие мои, война - это самое подходящее время для флирта. Видит
Бог, в Лондоне мы были лишены многих удовольствий: не было ни шелковых
чулок, ни духов, ни тряпок... и потом, эта дрянная и скудная еда. Хотя в
"Кафе де Пари" можно было всегда заказать приличное вино, но его разбомбили.
В прекрасных отелях "Клариджез" и "Савой" можно было за несколько шиллингов
съесть приличный ленч. Работали и ночные клубы, и пабы. Играла музыка, мы
танцевали, много смеялись и много плакали тоже. А потом война кончилась, и
когда прошла эйфория, мы увидели, как мало вернулось домой наших друзей. Тех
молодых людей, с которыми мы смеялись и шутили, мальчиков, с которыми играли
в теннис и танцевали. И занимались любовью. Наше поколение стало совершенно
иным.
После войны я возвратилась в Арднаварнху. Там по-прежнему жила мама,
ухаживающая за своими цыплятами, овцами и коровами. Она стала настоящим
мелким фермером. И только позднее я поняла почему. Ей пришлось делать все
своими руками. Никто из нас никогда не задумывался о деньгах. Когда они
есть, их тратишь, а когда нет, приходится их добывать. В семье Молино деньги
были всегда. Только теперь их не было. Или, по крайней мере, не так много.
Известно, что наследство переходит старшему сыну; так вот, мой отец был
вторым сыном, и ничего серьезного ему не досталось. Все, что он имел, это
лишь скромные сбережения его бабки, но, как я полагаю, к тому времени
большую часть этих денег мы уже потратили. Мамины деньги были вложены
частично на материке, в Германии, частично в судоходные линии и в каучуковые
плантации. Все это лопнуло, как мыльные пузыри.
Едва оправившись от этого удара, я вышла замуж. Он был ирландцем.
Довольно симпатичный малый, которого я знала с детства. Но после Арчи он
казался мне скучным и глуповатым, и не прошло и года, как я оставила его. А
потом встретила другого мужчину, вернее, встретилась с ним снова. Это был