"Элизабет Адлер. Летучие образы" - читать интересную книгу автора

пыталась пробиться через ватную пелену усталости. Брахман обращался к ней, и
она, открыв глаза, посмотрела на него пустым взглядом.
- Только посмотрите на нее! - воскликнул он. - Вы так устали, что не
соображаете, где находитесь. Вот что получается, когда всю ночь гуляешь, да
еще с Томазо Альери!
- С кем я гуляла - это мое личное дело, - фыркнула она, сердито
оглянувшись на пассажиров по соседству, которые смотрели на них. Как смеет
Брахман кричать на нее при людях - ведь ее личная жизнь никого не
касается. - Кроме того, - добавила она, пожав плечами в накинутом на них
кожаном жакете, - вы сами, кажется, не сидели один дома.
- Хватит! - холодно ответил Брахман. - Мы будем очень заняты эти дни, и
я хотел, чтобы все свое внимание вы направили бы на работу.
Самолет тем временем совершал посадку.
Даная впервые попала в Париж, и благодаря любви Брахмана к ранним
съемкам на натуре она познакомилась с городом, который был еще тихим и
спокойным, только просыпавшимся после ночного сна и снимавшим с себя
вчерашний слой грима после веселья прошедшей ночи. В четыре часа утра они
были у Сены и ждали первых лучей серого рассвета, которые так любил Брахман;
они проводили по-утреннему туманные часы на площади Согласия, где еще не
было движения, и Брахман умудрялся расставлять манекенщиц так, чтобы остатки
тумана попадали точно в кадр, витая на лицах девушек, как вуаль. Они делали
снимки у Музея изобразительных искусств, на террасе кафе "Флор", в Булонском
лесу и на Северном вокзале, не говоря уже о том, что посещали все
демонстрации мод.
Даная вставала до рассвета и выезжала на натуру, а когда они кончали
съемки, пора была собираться на очередной показ мод, а их иногда было по два
в день. Брахман никогда не мог ограничиться только съемками в студии - он
рвался на натуру, которая, как он утверждал, вдохновляла его. К тому
времени, когда Даная кончала все свои дела, наступала полночь, и, зная, что
ей снова придется вставать ни свет ни заря, она находила еще открытое кафе и
быстро ела что-то, а потом заваливалась поспать хоть пару часов. Запал
энтузиазма поддерживал ее всю неделю, и даже Брахман в объятиях своего
любимого города был более покладист.
- Послушайте, Даная, - любезно обратился он к ней как-то поздно
вечером, после того как манекенщицы разошлись по домам, а она упаковала все
фотокамеры. - Давайте пойдем куда-нибудь перекусить. Я умираю от голода.
За крошечным столиком в его любимой пивной на площади Бастилии Брахман
наконец извинился.
- Вы очень много поработали на этой неделе, Даная, - сказал он. - Я
хочу, чтобы вы знали, что я очень ценю это.
- Я здесь нахожусь именно для того, чтобы делать это, как вы позволили
напомнить во всеуслышание в самолете, - ответила она с удивлением.
Откинув голову, он расхохотался:
- Я был очень сердит на вас за то, что вы убежали с Томазо Альери. Я не
люблю, когда мои девушки убегают с другими мужчинами.
Даная устало взглянула на него: трудно было успевать за изменениями в
его настроении.
- Но я не ваша девушка, Брахман. Вы меня ни с кем не спутали? Меня
зовут Даная Лоренс. Я работаю на вас.
- Еще лучше, - ответил он, подзывая официанта и заказывая бутылку