"Георгий Адамович. Из записной книжки" - читать интересную книгу автора

выигрыш в лотерею, - но ведь таких влюблённых, как вы, без счёта, и каждый
живой человек хоть раз что-либо подобное на своём веку испытал. Поверьте,
сейчас в Лондоне, в Москве, в Сан-Франциско или на острове Таити ходят,
смеются и разговаривают с другими людьми, не зная о вас, десятки женщин,
перед которыми в случае "удачи" и встречи готовы вы были бы упасть на
колени, с блаженной уверенностью, что, наконец, нашли свою, обещанную,
единственную. И за каждой из них было бы то же заблуждение. Вы должны были
любить, вы стремились к любви, и, встретив Лелю, вы приняли приблизительное
за совершенное, от себя его дополнив, обольщаясь, но в конце концов не
обманывая себя. О нет, тут я вам полностью уступаю: нет, не обманывая
себя... Скажите, не страшат вас досужие метафизические домыслы? Вы искали
огня, света, вне вас существующего, и который нужен вам, чтобы просиять,
вспыхнуть. Этот свет, очевидно, доходит до нас только через другого
человека, будто через стекло. Но не стекло свети, а солнце, и вот тут-то и
возникает иллюзия... Вы прильнули к стеклу, вы не можете от него оторваться,
и другие женщины сейчас для вас - как железная непроницаемая завеса. Но
таких, вам соответствующих, по вашей мерке созданных стекол множество,
многие из них, вероятно, ещё прозрачнее и чище, чем ваша Леля, и каждое из
них показалось бы вам единственным потому только, что единственно солнце,
которое горит за ними.

* * *(X).

После доклада Бердяева.
По-видимому, он считает, что "красота спасет мир", или, по крайней
мере, - что без красоты мир спасен быть не может.
А не сжимается ли сердце в сомнении и страхе оттого, что красотой,
кажется, надо будет пожертвовать? Красота аристократична - я чуть не написал
реакционна, и по связям своим, в родственном своем окружении, она социально
порочна, - как остро, как безошибочно верно чувствовал это Константин
Леонтьев, человек эстетически-гениальный и морально-безумный, как остро, как
безошибочно чувствовал это Толстой, человек морально-гениальный и именно
потому-то, именно в силу этого-то стремившийся всем своим существом к
эстетическому идиотизму, принявший его, как вериги. Красота исключает
равенство, и пускай Леонтьев вкупе с Достоевским сколько им угодно
издеваются: "не равенство, а всемство", - от игры слов сущность дела не
изменяется. Красота, создаваемая одним человеком, требует молчания,
подчинения, невольной, бессознательной жертвы со стороны ста тысяч других,
навозным удобрением под ней лежащих. Красота возникает из пестроты мира, из
игры света в тени, от скрещения бесчисленных лучей в одной точке, и если
свет распределить равномерно, она иссякает... "Анна Каренина": Толстого
сочли умственно ослабевшим, когда он своё художественное творчество отверг,
а ему было стыдно, что, в то время как обворожительная Анна в бархатном
черном платье пляшет на балу, какие-то люди, такие же люди, как она, по тому
же образу и подобию созданные, моют на кухне грязные тарелки. И на это, то
есть на праведность этого стыда нечего возразить. Красота? Дело даже не в
бархатных платьях или подоткнутых грязных подолах, дело в том, что Анна не
могла бы так изящно любить и мучить Вронского, не носи она этих платьев с
детства. А если все равны, если все имеют право на то же самое, то, конечно,
бархата на всех не хватит, и придется нам остаться с грязными подолами, - во