"Георгий Адамович. Table talk I, II" - читать интересную книгу автора

его взгляд, настолько пристальный и упорный, что ему, Короленко, тоже
сделалось жутко.
Очевидно, это было у Толстого привычкой. Ничего "диковинного" в
Короленко во всяком случае не было.

* * *

Гумилев был полнейшим профаном в музыке: не любил, не понимал и не знал
ее. Но настойчиво утверждал, что о музыке можно говорить все что угодно: не
понимает ее будто бы никто.
В редакции "Всемирной литературы" он как-то увидел ученейшего,
авторитетнейшего "музыковеда" Б. - и сказал приятелям:
- Сейчас я с ним заведу разговор о музыке, а вы слушайте! Только вот о
чем? О Бетховене? Что Бетховен написал? Ах, да, "Девятая симфония", знаю, -
и подошел к Б.
- Как я рад вас видеть, дорогой... (имя-отчество). Именно вас! Знаете,
я вчера ночью почему-то все думал о Бетховене. По-моему у него в "Девятой
симфонии" мистический покров превращается в нечто
контрапунктически-трансцендентное лишь к финалу... Вы не согласны? В начале
тематическая насыщенность несколько имманентна... как, например, в ноктюрнах
Шопена...
На лице Б. выразилось легкое изумление, брови поднялись. Гумилев
спохватился:
- Нет, конечно, не того Шопена... нет, Шопена проблематического...
впрочем, я у него признаю лишь третий период его творчества! Но у Бетховена
слияние элементов скорей физических с элементами панпсихическими в "Девятой
симфонии" находит свое окончательное выражение в катарсисе, как у Эсхила...
или нет, не у Эсхила, а, скорей, у Еврипида...
Длилась эта вдохновенная импровизация минут десять. Под конец Б.
взволнованно сказал:
- Николай Степанович, вы должны непременно написать это! Непременно!
Все это так оригинально, так ново, и позволю себе сказать... нет, не
скромничайте, не возражайте!.. все это так глубоко! Вы меня чрезвычайно
заинтересовали, Николай Степанович.
Гумилев торжествовал.
- А что? Кто был нрав? И ведь какую я околесицу нес!

* * *

Милюков у евразийцев.
Идти на собрание ему не хотелось, но уговорам он поддался. Выступления
его все ждали с нетерпением. Милюков поднялся на эстраду с записной книжкой
в руках, то и дело в нее заглядывая.
- Князь... да (книжечка) ...князь Ширинскпй-Шахматов... высказал
некоторые мысли, по-видимому, представляющиеся ему оригинальными. Позволю
себе посоветовать ему заглянуть в том пятый... (здесь название какого-то
исторического труда, не помню, какого именно). Он мог бы найти там свои
суждения, изложенные... Я бы сказал, несколько более систематически. А,
впрочем, не отрицаю... В ваших взглядах есть кое-что любопытное. И слово
любопытное... (книжечка) ...Евразия. Ев-ра-зия! Любопытно. Впрочем, можно