"Георгий Адамович. Table talk I, II" - читать интересную книгу автора

Марина Цветаева на собрании "Кочевья", литературного кружка под
предводительством Марка Слонима.
У нее еще длится её увлечение кн. Волконским, и в перерыве она во
всеуслышание советует одному из молодых прозаиков читать его как можно
усерднее.
- Читайте Пушкина и читайте Волконского! Лучшего языка я не знаю.
Вероятно, я улыбнулся, потому что, взглянув на меня, он не без
запальчивости сказала:
- Вот Адамович, кажется, не согласен!
- Нет, отчего же... Просто мне вспомнилось то, что о языке Волконского
сказано в дневнике Блока.
- А что? Не помню.
- У Блока сказано: "Князь Волконский всех учит русскому языку, а сам
изъясняется со среднекняжеской грамотностью".
Цветаева вспыхнула и "отрезала", - совсем как незабываемая курсистка в
шигалевской главе "Бесов":
- Не согласна. Это, значит, моё третье расхождение с Блоком.
Какие были первые два, я не знаю.

* * *

В Петербурге, где-то на Моховой, на сводчатом чердаке, убранном с
подчеркнуто футуристической художественностью, - многолюдное, шумное
сборище. Пластинки Изы Кремер и Вертинского, прерываемые бранью поэтов,
оскорблённых в своей эстетической чуткости, попытки читать стихи,
прерываемые танцами, много вина и водки.
Охмелевший Есенин сидит на полу, и усердно "задирает" всех
присутствующих, - в особенности Маяковского, демонстративно не обращающего
на него внимания. Тут же сочиняет и выкрикивает частушки.

Эй сыпь, эй жарь!
Маяковский - бездарь.
Рожа краской питана,
Обокрал Уитмэна.

Помню и другую его частушку:

Как на горке, у кринички
Зайчик просит у лисички...

К сожалению, воспроизвести две последние строчки в печати не совсем
удобно.

* * *

Литературный вечер эфемерного общества "Арзамас" и Тенишевском зале.
1919 год.
Жена Блока, Любовь Дмитриевна Басаргина, должна читать "Двенадцать".
Кроме поэтов более или менее "своих", решили пригласить Федора Сологуба.
Принял он Георгия Иванова и меня очень вежливо и очень холодно. Не