"Алесь Адамович. Последняя пастораль" - читать интересную книгу автора

Вецвямi шлюб давала дрэва...

Янка Купала, "Яна i я"[9].


Когда первая березка поднялась из-под камней - слабенькая, хилая
веточка, чудо из чудес на нашем тогда еще совершенно плешивом, крысином
острове,- Она спросила, нет, крикнула:
- Кто это?!
Кто, а не что. Детски-языческое из Нее и теперь не все ушло-вышло.
Я почему-то помню время, когда мы, и я и Она, были детьми. В том-то и
дело, что вроде бы одновременно.
Как я с несмелой мальчишеской влюбленностью подсматривал за Нею в
стайке школьных подружек и как однажды ошеломлен был, когда увидел, как они
с заговорщицкими и как бы слепыми лицами побежали в сторону школьной нашей
уборной, только в другую дверь. Конечно, для меня это не было новостью, что
они, как и мы, но чтобы - Она! Был оскорблен образ, нетелесный, эфирный,
который во мне жил и от которого я все время немножко был как бы под
наркозом.
Помню Ее с бабушкой на катке. Бабушка держала на руках черную шубенку,
пока внучка в белых высоких ботинках, голенастая, как аистенок, училась
кататься на коньках, смешно, будто к горячему притрагивалась и тут же
отдергивала ногу ото льда.
А вот Ее память этого не удерживает - упирается в березки, когда они
были совсем веточками. Ну и, конечно, помнит вместе со мной беспанцирных
черепах да шныряющих трехголовых крыс. Bпpoчем, какими-то кончиками память
Ее протянута за таинственную стальную дверь, желтую от сырости, ржавчины.
Которая за водопадом...
К нашим девяти березкам цветы не решаются приблизиться. Она уверена,
что березы их отгоняют. Отыгрываются же вонючки на березках-детях. Мы здесь
даже "грядки" свои, плантацию разбили - под защитой берез. Землю наносили со
всего острова, соскабливали, выковыривали земляную мякоть из расщелин,
трещин в скалах и в целлофановых мешочках таскали к березовой рощице. Этих
мешочков множество валяется вдоль берега. Издали - словно застывшая мыльная
пена. Или медузы. А может, это новые медузы такие? Вот и черепахи совершенно
изменились, беспанцирные и прыгающие, как заводные игрушки,- лишь над
паралитически подергивающейся головкой панцирный щиток.
На своей плантации, на грядках мы выращиваем дождевого червя. Первое
дружелюбное живое существо, которое удостоило нас своим соседством на
острове.
Как мы радовались, как счастливы были, когда это произошло. Она
закричала так, что я сначала испугался, не беда ли. Червяк важно лежал у Нее
на ладони, и мы трогали его, поглаживали пальцем, осторожно фукали-дули, как
на огонек. Я все спрашивал, где, как Она его нашла. Она показывала на лужицу
в расщелине. Но я невольно поглядел на низкое небо наше. (Тогда это была
серая пелена - будто марля натянута поверх воронки.) В наши пацаньи годы мы
были твердо убеждены, что дождевые черви падают с неба. Вместе с нитями
дождя.
А уж Она и вовсе по-дикарски радовалась находке, словно знакомого
встретила: похохатывает, подносит к лицу, наклоняется, чтобы дыханием