"Алесь Адамович. Немой" - читать интересную книгу автора

5


Было бы безопаснее уйти в чащу леса, куда-нибудь на болото, но что-то
удерживало их в деревне, которой уже не было. Днем обошли село- от пожарища
к пожарищу. Кучериха время от времени принималась звать, окликать хозяев:
- Хведорка! Прузына! А где ж вы, чаму не выйдете до нас, чаму не
позовете нас в гости? Или мы провинилися перед вами? А моя ж ты Ганночка, а
ты ж всегда поздороваешься, спросишь про деток, про все расспросишь. Что ж
ты молчишь, не чувать тебя?..
Полина и Франц шли впереди, но тоже не вместе, каждый сам по себе^лучше
бы Франц вообще не ходил с ними. Но он не отставал.
Уже несколько раз дождь принимался остужать неостывающую землю, черные
пепелища, но все еще колыхались голубые дымки то в одном, то в другом
месте - будто чья-то задержавшаяся душа.
Жгли костер: надо было есть, кипятили воду. Через лаз на месте
сгоревшей бани вытащили какие-то сухари, старое пожелтевшее сало, желтое
вязьмо репчатого лука, картошку - то, что припасено было на такой, видимо,
случай. Жили, как бы кого-то и чего-то дожидаясь. Лишь несколько суток
минуло с той ночи, как выбрались наружу, а казалось, что прошло Бог знает
сколько времени. Вот так сидели у огонька, накрытые черным с редкими
звездами небом, как вдруг Франц, оглянувшись, будто позвали его, вскочил на
ноги. Следом за ним-Полина со старухой. Кто, что?! А на них, уставившись из
ночи, смотрят глаза, множество горящих глаз! Со всех сторон. Кучерихе
показалось - души людские, она стала креститься, но тут же всех успокоила:
- Коты, это коты.
Со всей деревни собрались - на запах пищи, на живое присутствие людей.
Франц тесаком нарубил, заготовил еловые ветки, наломал березовых
сучьев, уже пахнущих весной, соком - на чем спать. У Полины и старухи общее
ложе под широкой яблоней. У Франца - свое, особняком. Но какой там сон,
холодно по ночам, и вообще не спится. Старуха собрала вблизи какие-то
обгоревшие, противно пахнущие половики, рядно. Чтобы было чем накрыться.
А утром Полина вдруг услышала: птицы поют! И все эти дни, наверное,
звучали их голоса.
- А где мы его спрячем? - спросила Кучериха, которая тоже не спала.
- Пусть уходит, откуда пришел. Что ему здесь делать?
- Кто ж его, доченька, примет? Не ихний и не наш. Придут партизаны^тоже
неизвестно, как на него посмотрят.
-Я и говорю. Появятся герои! Когда одни угольки от людей остались. Как
же, немца в плен захватили!
- Живой ли Павлик, батька? О, Боже святы!
Над шепотом людей - птичий разгай. Их дом - сады, подлесок
березовый^цел. Сообщают, что они есть, живут, целому свету, не опасаясь.
Пи-икают пеночки, по-стрекозьи свирчат шпаки (скворцы), на лесной опушке
впервые в этом году попробовала свой голос кукушка, Полина только начала
считать - та счет оборвала.
Полина посмотрела в ту сторону, где под старой потрескавшейся грушей
спит немец: поджал чуть не до подбородка колени, накрылся грязным половиком
как у мамки в гостях. Кто теперь более одинок в этом мире, чем он. Полину
тяготит, мучает, как обреченно Франц ходит за нею, как смотрит, но с собой