"Алесь Адамович. Немой" - читать интересную книгу автора

убежал из ихней армии, многие убегают после того, как Италия вышла из войны.
Немцы их загоняют в лагеря. Но Полине верили не долго: даже дети хорошо
знают, чьи это слова: "хальт" да "комм". Женщины и суровые подростки начали
недобро коситься на Полину и ее "итальянца", ничего не оставалось, как
поведать им всю правду. Чутье подсказало Полине: надо рассказывать подробно,
со всеми переживаниями, как оно на самом деле происходило. И Полина
постаралась: про то, как Франц спас их с матерью, как вместе хоронили
деревню, а мама умерла, как Франца чуть не зарезал власовец, и они чудом
спаслись. А когда про ту тележку стала рассказывать, расплакалась. Слезы уже
и па глазах у других женщин: все это и они испытали, есть кого и что
оплакивать каждой. Но, конечно, и спор возник. Полина правильно сделала, что
замолчала. Пусть, пусть женщины наговорятся, сколько им хочется.
- А, усе яны добрыя! Одних спасал, а других, можа, казнил, мучил.
- Девка ж казала: ен тольки што з Германии, кали ен мог поспеть?
. - Ужо нагляделись мы на них! На всяких.
- Не, не, бывае, не кажэце! Вось одна женщинка на чердаке схова-лась,
лук там сушился, так он&тюд него зашилась. А ен: скрып по лестнице,
скрып-скрып... Поднялся, подошел, открыл лицо ей, поглядели один на другого,
назад положил вязанку и ушел, не тронул.
- А то рассказывали... Офицер один, тоже немец, не выдержал, как они
тех детей, баб забивают, отошел в сторонку и себе в голову...
- А гэты, кали ен правда застрелил своего, кто ж его теперь помилует?
Кали не мы.
Когда горячка и смертная слабость отступили и Франц стал узнавать
Полину, увидел людей возле себя, он вдруг поздоровался:
- Добрый день!
- Ничего, можешь говорить, - успокоила Полина,-люди все знают.
- А ен по-нашему говора!-обрадовались бабы.
А когда убедились, что и говорит и понимает хорошо, начались прямо-таки
политбеседы. Заводила этих бесконечных разговоров - старик, которого все
называют Безухий. Он без ушей на самом деле. Если тако выми не считать
короткие огрызки, прикрытые редкими клочьями Бабы, те все знают, поведали
Полине: в гражданскую войну так уд] деду, одно ухо отрезали красные, второе
балахоновцы, белые. Не ни тем, ни другим. Наверное, им так же надоедал,
"назолял", крестьянской правдой, как теперь вот Францу. Бабы уже его, как
овода.
- Дай хоть человеку полежать. До чего приставучий дед. Если бы эти люди
вдруг причинили Полине даже очень больше
она не смогла бы их не простить-за те кружечки молока, которые i сили
Францу. На весь "гражданский лагерь" было две или три кс чтобы добраться до
них, надо совершить опасное путешествие п лотным кочкам, и вот каплями
молока, что предназначались одним детям, делились с немцем.
А Безухий все старался что-то свое доказать Францу. И вызват на спор.
"Деду-усеведу" (еще и так окликают Безухого глумливые п стки) надо
обязательно получить подтверждение, что это немцы при; ли колхозы. И сделали
специально, чтобы эти дураки на' востоке ра; лись и работать, и воевать.
Армия всегда держалась на самостоятел хозяине, а с колхозника какой спрос?
Какой работник, такой и i

А придумал, сделал все внук "Карлы Маркса", он при Гитлере главный