"Алесь Адамович. Немой" - читать интересную книгу автора

тоже кричали-женщины, их испуганные голоса все нарастали.
- Крепче, крепче привязывай!-командует кожаный.
Ноги несчастного уже смотрят в небо, плечами, головой он егозит по
жухлой траве, перемещаясь с места на место на локтях, как членистоногое
насекомое.
- Отпускай! Поехали!
Раздался вопль ужаса - деревья, вздрогнув, йодскочили, пытаясь
распрямиться, стать, как прежде, но не смогли. Их удерживали распято голые,
страшные в таком положении человеческие ноги. А руки висящего головой вниз
почти достают до земли, скребут траву, опавшую листву. Какие-то ухающие
звуки: "У-о-х!" "У-о-х!" доносятся из-под свисающего книзу плаща, закрывшего
голову, лицо подвешенного.
Что происходило бы дальше, сказать невозможно: крик со всех сторон
нарастал, людей на поляне все больше. Кожаный, как бы вспомнив про свой
пистолет, торопливо выстрелил-в упор в оголившийся тощий живот висящего.
Руки подвешенного напряженно подвигались и повисли мягко.
Онемевшая Полина все это наблюдала из-за куста, вскрикнув от боли,
прижала ладони к своему животу. Как бы закрывая ребенку глаза.


11


Блокада-такая штука, не позволяет задержаться, остановиться. Гонит
безжалостно вперед, даже если бежать уже некуда. И для Франца с Полиной, для
тех, кто рядом, такой момент наступил-плотная стрельба
вокруг, совсем близко, рядом. Их взяли. Франц слушает, слышит, как люди
в плащах, пятнистых накидках по-немецки переговариваются: что делать с
пойманными бандитами? Тащить их через болото или лучше будет-положить на
месте. Толстый, в очках, ефрейтор с неожиданным упрямством возражает
старшему офицеру: оружия при них нет, их следует запереть в лагерь! Франц
вида не показывает, что понимает. Не хотел, чтобы и Полина знала, о чем
сговариваются.
Так они оказались в лесном лагере. Что за лагерь, где это, не знали,
плохо ориентировались, но часто слышалось, звучало слово: Озаричи.
Шли долго, почти целый день. Снова и снова позади резко стучали
выстрелы - это пристреливали тех, кто упал, не мог идти. Сколько раз у
Франца готовы были вырваться немецкие слова, обращенные к тем, кого он
должен считать своими земляками. Но он молчал, прячась за уже стыдную, уже
позорную свою немоту. Забрал у ослабевшей женщины девочку, нес ее на плечах,
Полина вела двоих за руки. Девочка все повторяла, наконяясь к уху Франца: "Я
не боюсь, я не боюсь, немец нас не застрелит, ты, дядя, не бойся".
Лагерь - это огороженный колючей проволокой кусок заболоченного леса,
ни единого барака, даже землянки, люди, их тут бессчетные тысячи, стоят,
вяло переходят с места на место, мертво лежат в холодной грязи. Очень мало
мужчин, даже стариков, в основном женщины с детьми. Казалось, и недели
прожить тут невозможно.
Прожили чуть не полгода. Мать Лизы-девочки, которую принес в лагерь
Франц, умерла от тифа. Теперь девочка жила при Полине и Франце. Целыми днями
синяя, большеглазая, лежала она на обжитой ими лапинке гнилой кочковатой