"Алесь Адамович. Немой" - читать интересную книгу автора

- Это вы правильно сделали. А то один вот так жил на отшибе, пожар
приключился, так на том месте, где гумно стояло, танк! Вылез, пожалуйста.
Как из штанов. Но, говорят, это в Западной Белоруссии было.

- Всякое рассказывают. Чудаков на свете хватает.
- Чудаков или врагов?
- А это как посмотреть.
- Ну, что, темнить не будем? Знаете небось зачем пожаловали?
-

- Догадываюсь. У вас теперь красные погоны. А были, помните, небесные,
летчицкие.
- И я вас узнал. Так что можно без лишних церемоний.
Приступайте,-приказал своим сотрудникам.
- Дом, как видите, пустой, найти, если что есть, легко, - поощрил
хозяин.

- А все-таки поищем. Приступайте. На чердак где лестница?
- Там, в холодном помещении.
Майор подсел к столу, постучал ногтями по дереву (так делал кто-то из
больших чинов в каком-то кинофильме) и спросил немного не своим голосом:
- Вам не стыдно?
- Это чего же мне стыдиться?
- В глаза Советской власти, народу смотреть не стыдно?
- Это вам? Вроде бы не очень.
- Значит, то, что народный комиссариат в третий раз вас вынужден
арестовывать, - плевать на это?
Кучера хотел ответить этому толстогрудому и толстозадому, как баба,
хмырю, но глаза его встретились со взглядом дочери, он сразу обмяк, плечи
опустились, промолчал.
Майор неловко повернулся, и тут же воротник задел проклятую бородавку -
это помешало Короткому посмотреть, вникнуть, чей кашель глухо прозвучал
где-то за печкой. Но с печки донесся голосок (ах, вот кто это!):
- Не обижайте дедулю. Я папке скажу.
- Ты там где? У, какой грозный! Покажись, казак. А где твой папка?
- Папа придет и вас набьет! - Павлик грозит из-за печной трубы, не
открываясь врагу. Толстый дядька его не видит, а мамка, лежа на подушке,
делает страшные глаза, аж смешно. Пообещал толстому:
- И за мамку набьет.
- Скоро внучек, скоро татка придет, - вмешался старик и пояснил
майору: - Рюго увидит, сразу: мой папка! Вы уйдете, будет всем рассказывать,
что у него папа военный, в ремнях весь.
Франц, задавив в себе предательский кашель, лежал в своем пенале на
топчане, им же сколоченном, лицом в ладони. Видимо, древесная пыль, вдохнул
неосторожно.
Вслушивался в разговор за стеной, в стуки, шаги, старался поймать
голос, хотя бы стон Полины, но ее как бы и нет там - что, что происходит,
зачем они приехали? Голоса: отца и незнакомый, такой уверенно командный,
военный - только они слышны. О "немце" вроде бы ни слова. Тогда что их
привело? Почему так наседают на отца, чем он провинился? Их здешняя жизнь, с