"Генри Адамс. Воспитание Генри Адамса" - читать интересную книгу автора

только первый связывался в его сознании с зимой, а второй - с летом,
первый - с Бостоном, а второй - с Куинси, даже с Медфордом, с которым
вообще ничего не связывалось. Однажды его еще маленьким отвезли туда на
несколько дней к дедушке Бруксу, поручив надзору тетки, но он так
затосковал, что в первый же день его с позором вернули домой. Впоследствии
он не мог вспомнить ни одного другого случая, когда бы так сильно тосковал
по дому.
В привязанности к Куинси действовали не только сентиментальные чувства
или сознание духовной близости. К тому же Куинси не был устлан розами.
Даже это место не избежало каиновой печати. Там, как и везде, жестокая
вселенная не жалела сил, стараясь сокрушить молодое существо. Словно для
этого мало было братьев и сестер, готовых усердствовать с утра до вечера,
и всех остальных, принимавших участие в его воспитании, которое он
ненавидел. Задача заставить держаться порядка среди хаоса, неуклонного
курса среди бескрайних просторов, повиновения среди вольности,
единообразия среди многосложности всегда - от колыбели до смертного одра -
была и должна быть целью воспитания, как мораль - целью религии,
философии, науки, искусства, политики и экономики; но главное в жизни
мальчишки - его воля, и, когда воля сломлена, он гибнет, как гибнет в
упряжке жеребенок, уступая место иному существу - объезженной лошади.
Редкий мальчишка питает добрые чувства к своему объездчику. Между ним и
его наставником всегда идет война. Генри Адамс не знал ни одного мальчишки
в своем поколении, который любил бы своих наставников, а при таком
положении вещей сохранять дружеские отношения с родственниками было делом
отнюдь не легким.
Тем более примечательным показалось ему впоследствии, что впервые он
всерьез соприкоснулся с президентом, отстаивая собственную волю, и в этой
борьбе старший Адамс, разумеется, победил младшего, но не оставил в душе
побежденного, как это обычно случается, раны на всю последующую жизнь, а,
напротив, вызвал ощущение справедливости, какую только можно ожидать от
прирожденного врага. С таким отпором мальчик встречался нечасто. Произошло
это, когда Генри было шесть, возможно, даже семь лет и мать привезла его к
президенту в Куинси на все лето. Куда разъехались остальные члены семьи,
он успел забыть, но ясно помнит, как однажды утром он, объятый бунтарскими
чувствами, стоял в холле, отказываясь идти в школу. Естественно, вся его
ярость обрушилась на мать; для того они, матери, и созданы, да и сыновья
тоже. Но в данном случае его мать находилась в крайне невыгодном для себя
положении: она сама была гостьей, а потому не могла использовать те
средства, которыми добиваются послушания. Со своей стороны Генри проявил
немалые тактические способности, не соглашаясь выйти из дома, и сумел
отразить все попытки принудить его к этому, оказав успешное, хотя и не в
меру отчаянное сопротивление. Он явно был на пути к победе и с должной
энергией удерживал свои позиции, стоя насмерть на нижней ступени длинной
лестницы, ведущей в библиотеку президента, когда дверь наверху
распахнулась и старый джентльмен стал медленно спускаться в холл. Надев
шляпу, он, не говоря ни слова, взял присмиревшего от благоговейного
трепета мальчика за руку и повел в школу. После первого оцепенения,
вызванного этим вмешательством высшей власти в домашний спор, мальчик
подумал, что пожилому человеку, которому без малого восемьдесят, ни к чему
утруждать себя прогулкой чуть ли не в милю по залитой жарким летним