"Айзек Адамсон. Тысячи лиц Бэнтэн ("Приключения Билли Чаки" #3)" - читать интересную книгу автора

- Вы не могли бы повторить? - попросил я.
Новая струя шариков покатилась по передку автомата - сочетание пластика
и металла, попытка смешать все цвета видимого спектра. Гомбэй потянулся
вперед, выгнув шею на манер жирафа. Глаза вылезают из орбит, словно игра в
буквальном смысле его затягивает. Когда все шарики скатились, он оглянулся
на меня, лицо застыло в неподвижной полуулыбке.
- Жизнь совсем как патинко, - сказал он. Затем повернул ручку, и новые
шарики каскадом побежали через лабиринт препятствий.
Патинко - на тот случай, если вам повезло и вы никогда не видели, как в
него играют часами без остановки, - это своего рода комбинация пинбола и
"однорукого бандита". Игра состоит в следующем: поворачиваете ручку и
смотрите, как сотни металлических шариков катятся по вертикальной доске,
утыканной металлическими штырьками. Игроки надеются, что некоторые шарики
попадут в специальные отверстия на доске, - так можно заработать еще шарики.
Потом шарики меняются на призы, а призы - на деньги. Вуаля. Серьезные игроки
скажут, что в патинко полно разных стратегий и навыков, но игра эта - отнюдь
не сеги.[1]
И я понятия не имел, каким боком жизнь похожа на патинко, но сейчас
приходилось брать от Гомбэя все, что можно. Я записал цитату в блокнот - из
нее выйдет хорошее вступление доя статьи про Гомбэя в "Павших звездах". Это
серия заметок о знаменитостях прошлых лет, из разряда "где они сейчас", для
журнала "Молодежь Азии".
С самого начала я был против. Пашей аудитории плевать на забытых
звезд - мы ведь журнал для подростков, доказывал я. Надо кайфовать от
настоящего, здесь и сейчас прославлять очередную прыщавую гиперболу, а не
заниматься раскопками окаменелых знаменитостей, которых убили неудачи,
дурные решения и ход времени. Детки, протестовал я, не интересуются тем, как
все идет наперекосяк; истории о неудачах так же уместны на страницах
"Молодежи Азии", как реклама страхования жизни или участков на кладбище.
То была одна из лучших моих тирад на редакционной летучке "Молодежи
Азии", а пользы - кот наплакал. Часа четыре спустя я находился на высоте
тринадцати тысяч футов над землей, на борту "Боинга-747". направлявшегося в
аэропорт Нарита. Я летел брать интервью у звезды-однодневки Гомбэя Фукугавы,
чья история такая неудачная, что нарочно не придумаешь.
Когда я наконец его нашел, он прятался от яростного июльского солнца в
прокуренном подвале "Патинко счастливой Бэнтэн"[2] - второразрядной галерее
игровых автоматов в торговом пассаже "Амэяекоте" рядом со станцией Уэно в
Токио. Гомбэй сильно отличался от своих старых фотографий из пресс-кита.
Обвислые нечесаные лохмы и землистая кожа, потому что Гомбэй, когда не спит,
вечно сидит под люминесцентными лампами. Раньше его знаковой фишкой был
нелепый лимонно-желтый комбинезон, но сейчас он в невзрачном сером плаще, а
туфли словно побывали в бетономешалке. Где-то с час назад закончилась его
игровая карточка, но он уломал меня купить ему еще шариков на тысячу йен. Не
удивительно, что он подсел на патинко. С тех пор как его дуэт "Лимон+Лайм"
возглавлял японские хит-парады, судьба его так отмутузила, что он, наверное,
отождествлял себя с шариками патинко.
За последние два часа я только и узнал о Гомбэе Фукугаве, что он
смотрит на патинко очень и очень серьезно. Так серьезно, что выстроил вокруг
этого целую фаталистическую философию. Я уже давно сообразил, что ответов на
вопросы не получу, и просто сидел рядом с ним на хрупком стульчике,