"Аркадий Адамов. Разговор на берегу (Глава из книги 'Мой любимый жанр - детектив') " - читать интересную книгу автора

преступлением" [Богомил Райнов. Черный роман. М., "Прогресс", 1975, с. 19 -
20.].

Вот потому-то, столь расширенно толкуя специфику сюжета детективного
романа, а по существу, отрицая здесь вообще всякую специфику и даже не
задумываясь над этой проблемой, у нас еще недавно зачисляли в разряд
детективов романы Диккенса и Бальзака, а в нашей литературе - известные
повести Павла Нилина, и роман Евгения Воробьева "Земля, до востребования",
и "Деревенский детектив" Виля Липатова, и "Майор Вихрь" Юлиана Семенова,
да, впрочем, и некоторые другие его "политические романы", как он сам их
определяет.
Дело, однако, тут не в том, чтобы наложить еще одно ограничение,
обставить жанр дополнительными рогатками, блюдя, так сказать, "чистоту его
рядов". И вообще дело тут куда серьезнее, чем просто формальные сюжетные
поиски.
Мне кажется, исходить тут следует из существа задачи, из главного
вопроса: каковы возможности такого рода сюжета, весом ли его вклад в
удивительную способность детективного романа привлекать внимание самого
широкого читателя к книге, к социальной и нравственной сути выбранной в
ней темы, в данном случае - темы преступления? Иными словами, способен ли
такой сюжетный прием, такая интрига в роли, так сказать, ракетоносителя
лучше всего донести до ума и сердца читателя идею и чувства автора?
По этому поводу Андре Мальро в предисловии к роману Фолкнера
"Святилище" замечает: "Безусловно ошибочно видеть в интриге, в поисках
преступника, сущность детективного романа. Ограниченная сама собой
интрига подобна игре в шахматы - художественно равна нулю. Значение ее
состоит в том, что она является наиболее эффективным средством передачи
этического и поэтического факта во всей его напряженности. Ее ценность -
усиление" [Цит. по кн.: Н. А. Моде сто в а. Комиссар Мегрэ и его автор.
Изд. Киевского университета, 1973, с. 82.].
Вот в чем дело! Зачем же пренебрегать возможностью такого усиления,
зачем отказываться от такой именно интриги, от поиска, от сюжетной тайны?
Между тем неразработанность у нас этой проблемы, как и вообще
отсутствие теоретического "тыла" и хоть сколько-нибудь надежно выверенного
взгляда вперед, начинает уже сказываться в частичной утрате в некоторых
наших детективных романах самых привлекательных и ценных черт жанра, в
снижении сюжетного напряжения, в невнимании к весьма характерной и непростой
композиции такого романа, в уповании на то, что острота, драматизм самого
жизненного материала, важность его проблематики с лихвой компенсируют этот
недостаток. А иной раз это не считается и за недостаток, более того,
начинает почитаться чуть ли не за достоинство.
Нет, я бы все-таки предложил остановиться на определении жанра,
основанном на книгах его родоначальников и классиков. Хотя, конечно,
здесь нам предстоит внести ряд корректив.
Все это, как видим, отнюдь не схоластический спор. В конечном счете
речь идет о том, быть или не быть у нас детективу тем жанром, который так
быстро и навсегда привлек к себе самые горячие симпатии необъятного числа
читателей во всех странах мира.
Причины этого кроются, конечно, не в предложенном определении жанра,
оно лишь точно фиксирует его особенности и не даст нам сбиться с пути.