"Аркадий Адамов. Разговор на берегу (Глава из книги 'Мой любимый жанр - детектив') " - читать интересную книгу автора

Ван-Дайна, как и ряд других "инструкций" и "наставлений", опубликованных на
Западе, формулировали это примерно так: преступление, всегда лежащее в
основе сюжета детективного романа, должно носить сугубо частный, личный
характер. Убийство из-за наследства? Пожалуйста. Из ревности или
честолюбия? Сколько угодно. Можно и с целью ограбления какой-нибудь конторы
или богатого особняка, даже банка. Главное - никаких покушений на общество
в целом, на его социальные и экономические основы, никаких политических
заговоров с этой целью или бичевания, даже критики идей.

В противоположность буржуазным теоретикам мы вначале пытались
трактовать проблему жизненного материала детектива необычайно широко. Лет
пятнадцать тому назад автор многих приключенческих книг, Николай Томан, в
статье "Что такое детективный роман", например, писал: "Под детективным
произведением понимается такое повествование, в котором методом логического
анализа последовательно раскрывается какая-нибудь сложная, запутанная
тайна. Тайна уголовного или политического преступления... труднообъяснимые
явления природы, поиски утерянных секретов изобретений или открытий,
расшифровка рукописей или исторических документов, загадки космоса и многое
другое" [Цит. по кн.: "О фантастике и приключениях", вып. 5. Л., Детгиз,
1960, с. 278.].

В то время почти все разделяли эту точку зрения, абсолютизируя лишь
вторую часть предложенного выше определения, указывающую на специфику
сюжета детектива - борьба за раскрытие тайны, конечно же важной, нужной
людям и весьма сложной.

Тогда я лишь сделал следующую оговорку в статье "Тайна" детектива",
опубликованной в "Комсомольской правде": "Что до меня, то мне
привлекательней схватка не со слепыми и стихийными силами и тайнами
природы, а с разумной, жестокой и хитрой силой другого человека - врага.
Ведь когда герой сквозь шторм или снежный буран все же достиг желанной
цели, читатель, понятно, восхищается его мужеством и силой, всей душой
радуется и гордится его победой, но при этом целая гамма чувств остается не
затронутой в его душе, ибо снежный буран и океанский шторм или неведомый до
того закон природы нельзя возненавидеть, нельзя страстно желать им
возмездия" ["Комсомольская правда", 10 июня 1964 г., № 135.]. Нельзя,
добавлю, и проникнуться к ним состраданием, нельзя помочь, защитить, спасти
от опасности.
Но если в прошлом сторонники такой чрезмерно широкой трактовки темы
детектива, однако, свято блюли вторую часть приведенной формулы, то есть
полагали непременным, чтобы сюжет детективного романа строился как сложный
путь раскрытия тайны, то сегодня многие наши авторы и критики не очень
связывают себя этим требованием. "Ах, книга о милиции? - говорят они.-
Значит, это детектив. А уж как построен ее сюжет, это дело десятое и вовсе
не существенное".
Такой точки зрения придерживается и известный болгарский писатель
Богомил Райнов в своем исследовании "Черный роман". Он пишет: "Детективный
роман сумел низвергнуть и разрушить почти все каноны, пытавшиеся определить
и ограничить его специфику... Жанр сохранил лишь одну существенную
тематическую черту: литературное повествование в нем неизменно связано с