"Виктория Абзалова. Давай согреем звезду (Дорога в ночь)" - читать интересную книгу автора - Ваше Высочество...
- Нет! - Диант вяло взмахнул рукой, поворачивая голову: он даже не попал по чашке с эликсиром, но женщину отшвырнуло на несколько шагов. Он равнодушно наблюдал, как Эбба осторожно поднимается и пятится из спальни. Больше к нему не приставали, попросту заперев в четырех стенах... восьми, если считать игровую. * * * Для ребенка существует два измерения: либо его любят, либо нет. Диант был полностью уверен, что для отца он лишь неприятная обязанность, а в мире все против него. Даже отсутствие Бруно, которого никакая плата не могла соблазнить остаться, не принесло облегчения: чему радоваться, другого пришлют, может быть еще хуже... Он тоже отметил рождение принца Карстена, но по-своему: методично отправляя в камин игрушки, подарки, почти все свои рисунки, не тронув только синего дракона, который когда-то стоял в комнатах матери, и которого он в свое время отвоевал у воспитателя. Не должно принцу восхищаться жестокой хищной тварью... Диант усмехнулся и отправил в камин следующую жертву. Это были похороны его детства, наивных и глупых мечтаний о нежности и тепле. На этот раз стекла оставались целы, и никаких мелких предметов не кружилось по комнате: Диант был абсолютно спокоен. Можно сказать, мертвенно спокоен. Но от отстраненного взгляда принца слуги шарахнулись как от стаи голодных упырей, плотоядно щелкающих зубами. Захлопнувшуюся дверь едва не После "погребального костра", принц большую часть времени проводил сидя на подоконнике, уткнувшись лбом в стекло. Он не только больше не повышал голоса, он вообще перестал разговаривать, лишь механически выполняя привычные действия. - Ваше Высочество, пора спать, - говорила ему Эбба от дверей, опасаясь приближаться к мальчику. Диант покорно слезал и ложился в постель. Так же покорно умывался, съедал, что приносили... Или не съедал, забывая об этом, но слуги молча уносили подносы, боясь спровоцировать новый приступ злобы и пострадать. Погрузившись в апатию, он перестал даже рисовать, - как будто вынули душу. Состояние, в котором пребывал Диант, даже трудно было назвать отчаянием: отчаяние возможно там, где еще остается хотя бы слабенький проблеск надежды... Он запретил себе даже вспоминать такое слово: оно тоже было не для него. Появление отца, несомненно, вернуло бы принца к жизни, вызвав хоть какие-то эмоции, но Ансгара не было. Какой-либо конкретной даты ежемесячных визитов, которые иногда, особенно по первости, удавалось растянуть на несколько дней, не устанавливалось, но когда второй месяц отсутствия короля подходил к концу, Диант просто отметил где-то в глубине сознания, что его страхи были обоснованы и сбылись в полной мере. Последовательно и неуклонно у него отнимали свободу, от рождения предназначенную жизнь, будущее, те крохи любви, которые доставались ему с общего пира, пока не осталось ничего, кроме физического существования... |
|
|