"Шэна Эйби. Столетнее проклятие " - читать интересную книгу автора

ничего, кроме злобы и глупости, но люди охотно внимали им, запоминали и
передавали из уст в уста. Люди обожают все, что отдает скандальным душком.
Истинная почва этих сплетен была проста: Авалон не место при дворе короля
Генриха, и она сама это прекрасно знала. Как, впрочем, и все остальные.
Но сейчас ее не беспокоили мелочные переживания. Она смотрела прямо в
глаза тому, кто только что говорил здесь о ее сумасшествии, - и под этим
пристальным взглядом человек все гуще краснел.
- Николас Латимер, - вкрадчиво проговорила девушка. - Как поживаете,
мой добрый лорд?
- Превосходно, миледи, - ответил он. Над его верхней губой жемчужно
блестели капельки пота - несомненный признак смятения. Авалон заметила это.
"Страх, - прошептал в ее сознании беззвучный голос, который только она
одна и слышала. - Страх. Кошмары".
- Как я рада это слышать, - промолвила Авалон сладким голосом, который
нисколько не выдавал ее истинных намерений. - Мне ведь столько говорили о
том, что вам, милорд, беспокойно спится.
- Неужели?
О да. И это весьма волнует некоторых дам. Авалон окинула взглядом двух
других щеголей - оба жадно глазели на нее, ловя каждое слово, - и одарила
Латимера ласковой улыбкой. - Мы слыхали, милорд, что вам снятся... сны.
Латимер стал бледен как смерть.
- Что? - свистящим шепотом спросил он.
"Кошмары, кошмары", - настойчиво шептал ехидный голос.
- Разве вы не видите снов, милорд?
- Да как ты...
Он осекся, словно подавившись собственными словами. Авалон мельком
отметила, как внезапно, резко отхлынула кровь от его лица, как заметалось в
глазах нечто очень похожее на безумие.
Она прикоснулась к смятенному разуму человека, который почти дрожал под
ее испытующим взглядом - "тьма, поцелуи, сладость, желание, страх",- и
внезапно решила сжалиться над ним.
- Уверена, что все это - сущие пустяки, - усмехнулась она. - Всего
наилучшего вам, милорды.
Все трое молча смотрели, как Авалон удаляется прочь, безмерно одинокая
в беззаботно гудящей толпе придворных. Казалось, что ее окружает невидимый
барьер.
- Откуда она узнала? - услышала она за спиной голос Латимера.
- Ведьма, - коротко ответил его друг.
А третий прибавил вполголоса, почти благоговейно:
- В жизни не видал подобной красавицы!
Авалон рассеянным кивком отвечала на редкие приветствия - и размышляла.
Ведьма?
Вот уж нет! Никакая она не ведьма - хотя отлично знает, что многие в
этой лощеной и праздной толпе придерживаются иного мнения. Но разве
непременно надо быть ведьмой, чтобы заметить темные круги под круглыми,
лихорадочно блестящими глазками Николаса Латимера? Неужели только ведьма
могла приметить, какой затравленный у него вид, как даже сейчас, в часы
бодрствования, мечутся в его глазах безумные видения? Ах нет, совсем
нетрудно понять, что ему снятся кошмары. Догадаться об этом мог бы кто
угодно. Почему же обязательно ведьма?!