"Шэна Эйби. Столетнее проклятие " - читать интересную книгу автора

помутневшей от времени глади. И все же это было ее лицо - лицо, которое, по
тайному убеждению Авалон, и обрекло ее на участь живой легенды.
- Явиться на королевский бал с непокрытой головой! Видно, думает, что
эти блеклые космы - ее лучшее украшение, вот и выставляет их напоказ.
Шотландская язычница!
- Боже мой, как это немодно - такие светлые волосы...
"Серебристые, точно лунный свет", - говорила обычно нянька.
- А до чего же неприлично, что при таких волосах у нее черные ресницы и
брови...
"Восхитительное сочетание", - упрямо твердила старая Фрина.
- Не знаю даже, отчего она считает себя хорошенькой. Сейчас в моде
брюнетки. А какая она бледная! Точно призрак.
"Белоснежная кожа - признак высокого происхождения", - говорила верная
Фрина.
- А какие у нее глаза!..
- И в самом деле!..
- Что за цвет, мои милые? Никак не разберешь!
"Не голубые, не темно-синие - цвета предрассветных сумерек. Лиловые,
как фиалки!" - восклицала Фрина.
"Нет бы серые или зеленые, как у всех, - мрачно подумала Авалон. - Или
хотя бы карие. Надо же, фиалки!"
Она бродила по залам, угощалась медом. Славный мед в королевских
подвалах. Гадала, когда же ей позволено будет покинуть бал. Ноги зябли в
атласных туфельках.
Леди Мэрибел, попечительница Авалон, беседовала с тремя дамами и
придворным кавалером. Похоже, ей было весело, и Авалон до смерти не хотелось
портить ей удовольствие. В отличие от нее самой леди Мэрибел обожала Лондон.
Славная женщина Мэри-бел - пускай порадуется от души. Самой Авалон остается
лишь втайне надеяться, что они ненадолго задержатся в столице.
И уж, верно, не Мэрибел виновата, что ее подопечная так и не стала
светской дамой. С тех пор как Авалон исполнилось четырнадцать, леди Мэрибел
в своем небольшом поместье в Гаттинге неуклонно наставляла ее в тонкостях
придворной жизни, обучала хорошим манерам, истории, французскому, латыни.
Она заказывала для своей подопечной самые роскошные и модные платья,
приставила к ней опытнейшую камеристку, дабы та всякий день сообразно
одевала и причесывала ее.
Леди Мэрибел самолично почти полгода трудилась над тем, чтобы изгнать
из речи Авалон шотландский акцент.
Авалон было искренне жаль, что после всех этих стараний она встретила в
лондонском обществе такой неприязненный прием. Леди Мэрибел приходилась ей
дальней родственницей - настолько дальней, что Авалон безнадежно запуталась
в родственных связях. Держалась она со своей подопечной сухо и отстраненно,
но все же была к ней добра. Право же, она заслужила, чтобы ее юная протеже
блистала при дворе,восхищая всех умом и красотой, - то была бы наилучшая
награда за все старания этой доброй женщины.
И однако никто, даже сама Авалон, не мог предвидеть того, как ее
встретят при дворе.
Одни мужчины - таких было большинство - откровенно побаивались ее,
другие пытались соблазнить. Женщины все как одна презирали и ненавидели ее.
Авалон терялась в догадках, не понимая, чем она заслужила такое отношение.