"Ильдар Абузяров. Мексиканские рассказы для писателей" - читать интересную книгу автора

есть новая страница - и приходится все начинать заново.
И зная это, Родригио опускает палец в банку с белым порошком, как я
сейчас опускаю перо в чернильницу. Иногда я прибегаю к старым письменным
принадлежностям, особенно когда пишу не об Андре и Родригио, а о Достоевском
и Толстом, но сейчас, к сожалению, у меня на уме не Достоевский и Толстой, а
Родригио, который вынимает палец из банки, нюхает, а потом и пробует на язык
белый порошок - ну, дружище, это ты уже, мягко выражаясь, переборщил. Хотя я
и сам сейчас готов понюхать и попробовать белый лист бумаги на вкус - а не
вдохновит ли это меня?
Видите, от отсутствия нужных мыслей и слов я уже начал заговариваться,
начал прибегать к недопустимым в литературе приемам. Мне просто необходима
небольшая передышка-пауза. Не зная, что еще сказать, я плетусь за Родригио
на кухню, ставлю на плиту чайник, оставляя в покое свой письменный стол. А
все-таки мы сильно проголодались с Родригио от всех этих переживаний - не
мешало бы взбодриться чашкой крепкого горячего кофе, особенно на кухне
Андре, где наверняка есть ее любимый кофе, который она пьет по утрам, и где
на полках стоят ее любимые кофейные чашечки, к которым она прикасалась
губами. И где можно, сделав паузу, скушать Твикс - как, вам еще не надоела
эта реклама? А мне так все уже порядком осточертело, но особенно мне
осточертел своей нерешительностью этот Родригио. Неужели он и правда думает,
что, пообщавшись с вещами Андре, он станет ближе к ней? Или он специально
нарезает лимон все вокруг да около моей чашки, долго в раздумье бродит
ложкой по белому дну белой чашечки Андре, забыв сыпануть туда растворимый
кофе, - и все приходится предпринимать заново.
И чтобы с чего-то начать, как-то собраться с мыслями и с силой духа, мы
ведем с Родригио задушевную беседу, заглатывая большими глотками горячий
густой кофе и слова, разводясь с ним на кофе и на слова. Мы пытаемся
разобраться в наших чувствах, пытаемся найти нужный подход и наилучшее
решение. В общем, обычная мужская философия на тему сладкой парочки Андре и
Родригио. И он, Родригио, изливает мне в чашку свою душу, забыв сыпануть
туда еще и сахарку.
- Она такая особенная, - говорит он, - никто, кроме нее, меня не
интересует. Я готов любоваться ею весь день, - и все в таком банальном роде.
И чтобы хоть как-то поддержать разговор, я вспоминаю о своей Урсоле.
- А кто такая Урсола? - спрашивает меня Родригио с загоревшимися
глазами.
- А это тебя не касается, это уже совсем другая история, дружище.
- Да, блин, о чем я таком говорю? Мне ведь нужна только Андре.
- Точно, и ты должен добиться ее сегодня или никогда, - подбадриваю я
Родригио, хлопая его по плечу, - иначе будешь потом жалеть всю жизнь, поверь
мне, бывалому ловеласу.
- Но как мне к ней подступиться? - вздыхает Родригио.
- Запомни, дружище, больше всего об Андре тебе сможет рассказать ее
спальня.
А спальня Андре - это уже не просто новая белая страница, это целое
белое пятно в истории взаимоотношений Андре и Родригио. Вы только
представьте себе огромную двуспальную тахту, застеленную белыми простынями,
а на ней юную белокожую Андре в белой пижаме, в коротких белых штанишках. А
еще побледневшее, сначала от страха, а потом и от волнения, лицо Андре.
- Зачем ты пришел? - побелев, вопрошает, оказавшись в