"Ильдар Абузяров. Воз душных кошмаров (Рассказ) " - читать интересную книгу автора

Да, Эса очень любил пить пиво "Лаппенкульте" (Золото Лапландии) и
делать культ из самых незначительных на первый взгляд вещей. Например,
черные квадратики на шее у Ню на картине под названием "Мадонна и ее
ребеночек", очень почему-то напоминающие Кюллики обыкновенных мух, самому
Эсе напоминали концепцию.
- Эса, а мне сегодня снился сон про тебя, - вкрадчиво, пытаясь отвлечь
внимание Эсы от другой женщины, прошептала Кюллики.
- Да? И что же это был за сон? - как бы с ленцой интересуется Эса,
продолжая внимательно разглядывать черные квадратики на шее мадонны,
списанной Кистти с жены и рафаэлевской картины одновременно.
- Это был сон про книги, которые ты написал или, возможно, напишешь.
Они такие красивые, Эса! Но их разрушает какая-то неведомая, страшная сила.
- Я знаю, о чем ты говоришь, - зевнув, словно с ленцой, заметил Эса. -
Эта та самая сила, что подкидывает мне во сне идейки, подталкивает меня
написать книги, которые никто и никогда не сможет постигнуть.
- Почему, Эса?
- Потому что эта сила подкидывает мне идейки огромной разрушительной
силы. Это очень страшные идеи, и никто, кроме нас двоих, не увидит их
красоты.
После этой фразы Эсы Кюллики чуть не поперхнулась, потому что слова
культового журналиста уж очень походили на предложение.
- Кроме нас двоих, Эса? - переспросила Кюллики, дотронувшись пальцами
до вспотевшего, рельефного, словно бутылка из-под "Лаппенкульте", лба Эсы.
- Да, кроме меня и... - Тут Эса как ни в чем не бывало протянул руку
еще к одной бутылочке пива, хотя был уже от выпитого достаточно вялым,
совсем как мокрая половая тряпка. - И еще, может быть, этого паразита
Тайсто...
- А скажи-ка, Эса, почему ты возишься именно со мной? - спросила
Кюллики после минутного шокового оцепенения. - Ведь я такая глупая, не то
что Тайсто. Ведь я ничегошеньки не понимаю из того, что ты пытаешься мне
втолковать.
- Эта сила - она сводит меня с ума, - продолжал твердить свое, словно
войдя в транс и уже не обращая внимания на Кюллики, Эса. - Она преследует
меня по ночам и не дает мне покоя даже сейчас. - С этими словами он
отхлебнул порядочный глоток "Лаппенкульте", и на его лбу высупили такие же
крупные капли, какие были на гладком стекле оттаявшей бутыли.
Но, даже когда Эса напивался "Лаппенкульте", он не предпринимал никаких
шагов в сторону сближения с Кюллики.
"И чего они все находят в этом проходимце Тайсто? - вопрошала себя
Кюллики. - Вот и журналист Эса что-то да нашел в нем положительного. Иначе
сказал бы он, что Тайсто его поймет! И булочник Пекка тоже как-то похвалил
Тайсто. А клерк Суло, что собирает клевер зеленой валюты в банке, - он
смертельно боится Тайсто, но тоже как-то сказал, что Тайсто молодчина. А я
ну ничегошеньки не могу в нем найти хорошего! Впрочем, - вдруг неожиданно
вспомнила Кюллики, - я тоже вначале была очарована Тайсто".
Это когда однажды этот негодяй Тайсто набрался смелости, позвонил
пьяный и буквально сказал следующее:
- Кюллики, я люблю тебя. Будь, пожалуйста, моей.
- Как? - спросонья не разобралась Кюллики.