"Ахмедхан Абу-Бакар. Снежные люди" - читать интересную книгу автора

- Если земли Прикаспия и вправду так хороши, то почему же они до сих
пор оставались пустыми? Отчего раньше не нашлись люди, которые хотели жить
легко и богато?
- В сказках всегда текут медовые реки...
Но вскоре говор прошел и затих в отдалении. Возвращаясь с собрания,
Хажи-Бекир вспомнил, что дома ждет его хинкал из свежей грудники. Конечно,
подобная трапеза требует словоохотливого собеседника и доброго вина. И
Хажи-Бекир взял в сельмаге трехлитровую бутыль сухого геджухского вина и по
пути домой все посматривал: кого бы пригласить в гости?
Но пока Хажи-Бекир был в сельмаге, люди торопливо разошлись: у каждого
нашлись неотложные осенние заботы, да и день выдался на редкость солнечный и
теплый. Одни спешили на маленькие поля убирать ячмень и кукурузу; другие
размашисто косили поздние травы на скудных лужайках меж скал и на лесной
опушке, чтобы набрать колхозному стаду еще стожок-другой; третьи работали на
скотном дворе, на птичнике, приручали лошадей из табуна, что вернулся с
летних пастбищ. Словом, в колхозе у всех было дел по горло: только
неустанным трудом можно прокормиться на скудных землях Шубурума... Но
Хажи-Бекира мало интересовали колхозные заботы, он избрал более доходную
профессию - он могильщик, его дело - погребать усопших и готовить надгробные
камни. Труд, конечно, не очень веселый - это хорошо понимает Хажи-Бекир, но
кому-то надо делать и это. Да и платят неплохо - кто даст деньги, кто сыр,
масло, отрез материи, даже барана. Впрочем, сам Хажи-Бекир никогда ничего не
просит, довольствуется тем, что дают. И радость и недовольство он прячет в
душе.
Шел Хажи-Бекир по аулу важно, вразвалочку, походкой, которую горцы
называют: "И это мое и то мое!" Он знал себе цену, знал, что каждая семья в
ауле рано или поздно обратится к нему. По привычке сельский могильщик брился
редко: полузаросшее щетиной лицо, по его мнению, больше соответствовало
скорбному ритуалу погребения... Был могильщик неуклюж, тяжел; темные волосы
начинались почти от самых бровей, а лицо казалось неумело вытесанным из
жесткого камня... Он шел и озирался, и все не находил достойного
сотрапезника. Не приглашать же этого наглого зубоскала, колхозного охотника
Кара-Хартума, что тащит, посмеиваясь, убитого кабана: единственный в ауле,
он ест свиней, проклятых пророком Магометом... Или вот председатель
сельсовета Мухтар, уважаемый человек, но почему-то он считает Хажи-Бекира
бездельником, нахлебником, почти тунеядцем и все требует выправить патент на
эту жалкую работу могильщика. А какой же Хажи-Бекир патентованный
могильщик?! К тому же "сельсовет Мухтар", как всегда, спешит, словно где-то
уже занялся пожар... Разве с ним получится спокойная трапеза?
А разве можно удостоить чести быть гостем вон того несчастного
человечка, парикмахера Адама, хромого горбуна, что идет сейчас навстречу,
сопровождаемый ватагой сорванцов, которые кривляются за его спиной.
Могильщик глянул на ребят исподлобья - и они остановились; могильщик
шевельнул похожими на усы бровями - и ребята провалились как сквозь землю,
только за углом еще слышался торопливый бег многих ног.
- Чего они от меня хотят?! - взмолился Адам голоском пронзительным, как
визг пилы. - Я же им плохого не делаю...
- А ты не обращай взимания...
- Я не обращаю, но они... Добрый день, Хажи-Бекир! - спохватился Адам,
вспомнив, что еще не поздоровался.