"Ахмедхан Абу-Бакар. Кубачинские рассказы" - читать интересную книгу автора

залогом настоящей мужской дружбы.
Время на их дружбу влияло, как солнечные лучи на созревание малины на
каменистом склоне горы Кайдеш.
Но дружба дружбой, а жизнь жизнью. Братьям пришлось расстаться. Хашим
со своей женой Айшат и с дочерью уехал в город, он с юности мечтал об этом.
Городская суета, удобства нового, непривычного жилья завлекали его. Он,
правда, звал с собой в город и Пуршу, но тот наотрез отказался.
По сей день аульчане помнят, как трогательно прощались тухумы -
говорят, даже обнялись.
После разлуки не раз цвели и плодоносили сады, не раз прошли отары в
Прикаспийские степи и обратно на альпийские луга, не одну посылку упаковала
и отправила в город семье Хашима Зейнаб, жена Пурши. Да и сам Пурша не раз
покорпел над письмом к своему другу-брату. Он все искал в душе самые добрые
слова и, не находя тех, что ему нужны, начинал и кончал всякое письмо одними
словами: "Наша радость - ваша радость, наше благополучие - ваше
благополучие, наше здоровье - ваше здоровье".
Много, очень много воды утекло вниз по Сулевкентскому ущелью с тех пор,
как уехал из аула Хашим со своей семьей, так много, что сын Пурши уже кончал
школу, учился в десятом классе. И конечно же, дочь Хашима тоже, наверно,
училась в десятом, ведь они родились в один год. Наступила пора подумать об
их будущем, хотя они не были по обычаю сосватаны при рождении.
И Пурша велел жене собирать в дорогу хурджин. Зейнаб уложила в него,
сколько смогла: большой кусок вяленого мяса специального приготовления, круг
овечьего сыра, сушеный урюк, грецкие орехи... Все это, конечно, и в городе
можно найти, да из родного аула слаще.
Перевесил Пурша хурджин через плечо и, сгибаясь под его тяжестью,
забрался в кабину попутной машины.
Дорогой он разговорился с шофером и так расхваливал своего друга, что
шоферу, как он сказал, даже захотелось взглянуть на Хашима.
На окраине города Пурша попросил остановить машину, решил дальше идти
пешком.
С хурджином через плечо, в белой папахе, шел он по улицам незнакомого
города и, конечно же, обращал на себя всеобщее внимание. Но Пурша не замечал
любопытствующих взглядов. Ему все было ново: автоматы с газированной водой,
где стояли стаканы, - подходи, нажимай кнопку и пей, если хочешь, - и то,
что здесь, в городе, каждый мальчишка бойко лопочет по-русски. Сам-то Пурша
не силен в русском.
Но особенно удивляли его ларьки с цветами. Для горца это диковинно. В
альпийских лугах столько всяких невиданных цветов, никому и в голову не
придет, что где-то их могут продавать за деньги.
Ходил Пурша по улицам, из сил выбился. Решил, что пора отыскать Хашима.
Можно бы, конечно, и в гостинице остановиться, но друга обидеть нельзя. Как
же это так: он, Пурша, - и вдруг устроился где-то в гостинице, не пошел
прямо к Хашиму.
Достал он из кармана бумагу с адресом и стал спрашивать встречных, как
ему найти нужную улицу. Тут же подвернулся черноглазый верткий мальчишка,
мигом прочел адрес, взял Пуршу за руку, как поводырь берет слепого, и повел.
Сначала шли по одной улице, потом свернули направо, еще направо, затем
налево и наконец остановились перед большим четырехэтажным домом из пиленого
дербентского камня. Паренек сказал: