"Василий Леонтьевич Абрамов. На ратных дорогах " - читать интересную книгу автора

В землянке началось столпотворение. Большинство офицеров бросились
пожимать друг другу руки, некоторые кричали "ура". Потом кто-то предложил:
- Качать командира.
И действительно стали бы качать, если бы землянка была повыше. А так
просто положили меня на койку и приподняли раза два.
Когда немного успокоились, некоторые сразу же взялись за ножи, чтобы
срезать погоны. Я отсоветовал.
Предложил дождаться приказа и сделать это перед ротами.
Ночью долго не мог заснуть. Лежал с открытыми глазами и все думал.
Завтра предстояло событие, которое перевернет наши судьбы. Оно коснется всех
офицеров, и меня тоже. А я успел полюбить военную профессию и решил было
посвятить ей всю жизнь. Даже фронтом, неизбежными трудностями и опасностями
войны не тяготился. К солдатам привязался, и они отвечали мне уважением.
Надеялся быть полезным народу в качестве офицера. Теперь эта мечта отпадает.
Но ничего, смогу принести пользу, работая и учителем. Только, что станет с
армией? Не ослабит ли намеченная демократизация нашего фронта? Впрочем,
новое правительство знает, что лучше.
Под утро прибыла телефонограмма с вызовом в штаб полка. Было еще темно,
когда мы с поручиком Шпаченко вышли. До штаба верст шесть, дорога хорошая.
Утро холодное, но без ветра, и мы быстро шагали, оживленно беседуя.
Рассвело. По пути стали встречаться солдаты. Я с удивлением заметил,
что сегодня они здоровались особенно приветливо, многие провожали нас
пристальными взглядами.
Вошли в деревню. На площади стояла толпа солдат. Один из них, бросив
кверху шапку, крикнул:
- Поручику Абрамову, ура!
- В чем дело, Виноградский? - спросил я стоявшего ближе других солдата
из музыкантской команды.
- Не догадываетесь? - ответил тот вопросом на вопрос. - Мы приветствуем
первого офицера, добровольно расставшегося с символом офицерских привилегий.
Я покосился на свои плечи - погон на шинели не было.
- Ей богу, Виноградский, я не снимал их. Не могу понять, как это
случилось.
- Ничего, ничего, господин поручик, не смущайтесь. Дивизионный ревком
вас поддержит.
- Какой "ревком"?
- Революционный комитет дивизии, который вчера избрали. Я его
председатель.
"Не иначе, Виноградский большевик, - сообразил я. - А ведь как тихо вел
себя, и подумать было нельзя".
Когда мы со Шпаченко подходили к штабу, на крыльце дома стоял полковник
Максимов. Он сухо ответил на приветствие и с упреком сказал:
- Никак не ожидал, что вы, поручик Абрамов, подадите пример
неорганизованности!
- Виноват, господин полковник. Но я сам только при подходе к штабу
заметил отсутствие погон. Видимо, прапорщики ночью подшутили.
Максимов молча посторонился, пропуская меня. Чувствовалось, что он мне
не верит.
В комнате уже собрались все батальонные командиры. Они встретили меня
едкими репликами: