"Сергей Абрамов. Карта командира Миенга" - читать интересную книгу автора

- А я, брат, устал, умотался... Эти бои, эти ночные вылазки, походы - с
моей комплекцией, сам понимаешь...- Саша лениво тянул слова. Нравилось ему
выглядеть этаким понюхавшим пороху ветераном, снисходительно беседующим со
своим "мирным" коллегой. - У вас тут тихо, патриархально. Не соскучился?
- Некогда,- сказал Костров. Он не хотел показать приятелю, что малость
завидует ему, даже "ветеранству" его наигранному завидует.- Когда скучать?
Страна строится... Да и вообще мир всегда лучше войны,- тут он сообразил, что
повторяет слова Звягинцева, но не смутился, даже добавил твердо: - Так я
думаю.
Тут как раз загудел зуммер, и мелодичный женский голос объявил сначала
по-лаосски, а потом по-французски, что рейс по маршруту Москва - Вьентьян -
Ханой продолжается и пассажиры должны пройти к самолету.
- Ты когда обратно? - спросил Костров.
- Через две недели.
- Я тебя встречу, передам посылку для мамы.
- Договорились, Коля, - сказал Саша, обнял Кострова, важно пошагал к трапу
- молодой, солидный, уверенный в себе.
И Костров подумал, что врет Саша напропалую: ни в какие бои, конечно же,
он не ходил, торчал где-нибудь в гостиница читал газеты, встречался с бойцами
и командирами в тылах. А вся его томная усталость - от того же мальчишества,
от страстного желания произвести впечатление на друга.
Сашка остановился у трапа, обернулся, помахал рукой Кострову: мол, не
тужи, брат, не боги горшки обжигают. И Костров падостно замахал в ответ...
Позже в городе он заехал в Союз молодежи Лао Хак Сат, обеседовал с
секретарем о студентах, которые собирались в Советский Союз на учебу, завернул
в Институт права, где и встретился с одним из них, потом вернулся домой,
передал информацию в свою газету, успел забежать в ресторанчик пообедать
традиционными блинчиками по-сайгонски с парой стаканов кокосового сока и,
наконец, отправился за город, в деревенскую общину, где создавался новый
крестьянский кооператив, репортаж из кооператива Костровым был запланирован
давно, и сегодня в деревне ждали советского корреспондента.
Выбрался он оттуда только вечером, когда стемнело. Включил ближний свет,
протрясся на грунтовке километра два, выехал на шоссе, пустое в этот час. Ночь
в Лаосе, как и везде на юге, внезапна и беспросветна. Почти нет сумерек:
темнота опускается сразу чернильная, густая, и, если небо затянуто облаками,
не видно ничего, даже собственная вытянутая рука угадывается лишь смутными
очертаниями. Не боясь встречных машин, Костров перевел фары на дальнее
освещение, разогнался до сотни километров в час, включил радиоприемник.
Городская станция передавала музыкальную программу, и Костров удобно откинулся
на сиденье, чуть покачивал рулем, подпевал тягучей мелодии салавана -
медленного и лиричного лаосского танца.
Внезапно в свете фар - еще вдалеке, метрах в ста, - возникли две темные
маленькие фигурки. Костров притормозил, сбавил скорость и, подъехав ближе,
увидел двух солдат Патет-Лао с автоматами наперевес. Один из них помахал
Кострову, приказывая остановиться, потом заглянул в салон, посветил фонариком:
- Документы.
Опять проверка, с досадой подумал Костров, прямо-таки шпиономания...
Протянул паспорт. Один из солдат внимательно изучал его, посвечивая фонарем, а
другой потребовал открыть багажник. Чертыхаясь про себя, Костров хлопнул
дверцей, отпер крышку багажника. Смотреть там было не на что: запасное колесо,