"Сергей Абрамов. Ведьмин столб" - читать интересную книгу автора - Сигналы, - повторил Берни, - может быть, даже речь...
- Вы не преувеличиваете? - осторожно спросила я. - Не знаю. Прищурясь, Гвоздь сплюнул на камни. - Кончай трепотню, - выдохнул он со злобой. - Не о том думаешь. Как выбираться будем, подумал? Он посмотрел на сжатые в кулаке осколки и сунул их в карман. Тут же все краски неэвклидовой геометрии кокона потускнели и стерлись. Остался только лучистый бриллиантовый блеск. В глазах у меня потемнело, несмотря на хрустальное сияние вокруг. - Что происходит? - с какой-то странной интонацией спросил Берни. - Пейзаж меняется, - сказал Нидзевецкий. Этта Фин. Лагерная рапсодия Пейзаж действительно менялся у нас на глазах. Как в кино одна картина медленно наплывала на другую, стирая ее очертания и трансформируя облик. И мы уже не лежали на сверкающей россыпи. Мы шли. Шли по рыжей выцветшей глине, перекрещивающейся колючей проволоки... Шли к воротам, за которыми виднелось серое приземистое двухэтажное здание, возглавлявшее такие же серые, но уже одноэтажные и безглазые ангары или бараки. Сияющий хрустальный кокон исчез, за бараками низко висело однотонно-свинцовое небо. Я даже не помнила, когда мы поднялись с россыпи и куда исчезли Нидзевецкий и Гвоздь. Мне почему-то казалось, что мы с Берни только что вышли из машины, которая осталась где-то позади, куда не хотелось оглядываться, тем более что ожидавшие нас ворота уже раскрывались с тяжелым железным скрипом, а из будки справа навстречу шел не то солдат, не то офицер в черном, хорошо пригнанном мундире и с большой свастикой на рукаве... Боже мой, в каком фильме я это видела? Я посмотрела на Берни, которого ощущала рядом, но не оборачивалась к нему, и у меня буквально подкосились ноги. Он был в таком же черном мундире, с такой же свастикой и в фуражке с высокой тульей, которая бог знает уже сколько лет мозолила глаза на экранах кино. - Почему ты в этом мундире, Берни? - спросила я. - А ты в каком? Я оглядела себя и увидела сапоги, черную суконную юбку и черный рукав такого же мундира, как и на Берни. - Ничего не понимаю, - прошептала я. |
|
|