"Сергей Абрамов. Ведьмин столб" - читать интересную книгу автора

Может быть, мне это объяснит подходивший к нам солдат с автоматом?

- Аусвайс! - потребовал он.

Мы с Берни машинально, даже не подумав, с синхронностью автоматов извлекли
из карманов мундира служебные удостоверения и предъявили охраннику. Тот
прочел, сверил лица по фотокарточкам и крикнул ожидавшему позади патрулю:

- Гауптштурмфюрер Янг и шарфюрер Фин следуют в канцелярию начальника
лагеря. Пропустить! - Он повернулся к нам и взметнул руку. - Хайль Гитлер!

- Зиг хайль, - небрежно козырнул в ответ Берни и пошел вперед к
двухэтажному корпусу за патрулем. По бокам тянулась переплетенная в несколько
рядов колючая проволока. Кроме патрульных с автоматами, ничто живое не
возникло на вытоптанном плацу между серыми, как пыль, бараками.

И тут я сообразила. Подсознательная память воспроизвела в сознании то,
чего не могла запечатлеть память сознательная. Мы были в Штудгофе, где я
родилась и провела первые годы жизни до занятия лагеря американцами. Провела
под нарами, не зная, что такое земля, трава, цветы, облака, небо, где это
самое небо заменяли мне подгнившие доски нар, под которыми меня прятали от
надсмотрщиков и охранников. Я не запомнила этот мир, память детства началась
уже в Англии, куда меня вывезла моя приемная мать, врач-кардиолог Джанетта
Фин. Окончание ее имени - Этта - и досталось мне: разноязычным и
разноплеменным узникам легче было его выговорить. В доме мамы Джанетты никогда
не говорили о лагере и страшных годах моего раннего детства, я никогда и
ничего с этим связанного не видела - ни снимков, ни зарисовок Штудгофа, - и
все же я узнала его в том, что сейчас увидела. Даже сам этот мир был только
галлюцинацией, но то была моя галлюцинация, и Берни был не в своем, а в моем
отраженном мире, вполне реальном, хотя в чем-то смещенном, остраненном в
каких-то своих аспектах, как живая суть в полотнах сюрреалистов. Именно таким
остраненным и был гауптштурмфюрер Янг, возникший здесь по прихоти моей
галлюцинации, но движимый какими-то собственными, непонятными мне
побуждениями.

- Ты бывал здесь когда-нибудь?

Он дико взглянул на меня.

- Когда? При Гитлере мне было всего восемь лет.

- Но у тебя звание гауптштурмфюрера, - продолжала я тупо, не понимая, что
говорю.

Но он ответил совсем уже неожиданно:

- Оно мне пригодится, Этточка. А ты не находишь, что этот охранник у
дверей странно похож на одного из "парнишек" Спинелли?