"Сергей Абрамов. Ведьмин столб" - читать интересную книгу автора

назидательной надписью. Равнодушный к назиданию, Стон с несвежей от
проглоченного спиртного головой подошел к нему и потрогал: крепко. Обошел:
ничего не случилось. Потом отошел в сторону и прищурился. И тут ему
показалось, что воздух, одинаково прозрачный на милю в окружности, в полуметре
от столба словно чуть-чуть потемнел, как стакан воды, в который капнули
молоком. Будто прямоугольник с закругленными углами, слегка припудренный
пылью. Оглянулся: рыжая засохшая трава, огороженная колючей проволокой, нигде
не украшалась присутствием человека. Не раздумывая,потому что думать от виски
и жары не хотелось, Стон шагнул к запыленной прозрачности и пропал.

Вернее, пропало все окружающее: трава, проволока, столб, земля и небо.
Стон очутился в темноватом коридоре с упругими, но не проницаемыми стенками с
тропинкой посреди, по бокам которой идти было трудно, потому что края ее
закруглялись кверху. Позади была темнота, впереди не слишком далеко, но и не
рядом маячил тусклый, беловатый, словно бы дневной, свет. Стон пошел вперед,
ощущая как бы два воздушных потока: один - встречный от света слева, другой -
подталкивающий справа из темноты. Соприкасаясь, они образовывали, как он
догадался впоследствии, некую химическую реакцию, воздействие которой он уже
ощутил, пройдя десяток шагов вперед. Вся левая сторона его тела как бы немела,
становилась чужой, рука сгибалась с трудом, нога еле двигалась. Прижимаясь к
правой стороне коридора, он пошел дальше; стало чуть легче, немело теперь
только левое плечо и рука. Через два-три шага он наткнулся на распластанное
тело полицейского: он был мертв, но тело не разложилось, даже запаха,
характерного для морга, не было. Еще через два шага он увидел тело бродяги и
возле него трех мертвых парней, которые, видимо, пытались его сдвинуть. А чуть
поодаль, опрокинувшись на спину, лежала девушка, тоже мертвая и тоже не
разложившаяся, хотя, как запомнил Стон, эпидемия исчезновений на Леймонтском
шоссе произошла уже более месяца назад. Все тела были холодные, как тела
мертвецов, но не тронутые разложением, - как куклы в музее восковых фигур.

Осторожно, прижимаясь к правой пружинящей стороне коридора, он вышел на
свет и чуть не ослеп от нестерпимого блеска. Именно блеска, а не света,
сияющего сверкания, ударившего по глазам, как тысяча молний. Стон уже не мог
стоять даже с закрытыми глазами: левая нога его совсем одеревенела. Сознания
он не потерял, он знал, что жив, только исчезла мысль и память о случившемся.
Он видел что-то цветное, сменяющееся и яркое, видел не открывая глаз, будто на
вращающейся ленте. Запомнить ничего было нельзя, как после выставки
произведений абстрактного искусства: пятна и линии, линии и пятна. Потом все
исчезло; он вспомнил, что случилось, и чуть-чуть приоткрыл глаза. Блеск был
по-прежнему сильный, но глаз уже привыкал. Стон приподнялся, и ему стало
больно: он лежал на россыпи битого стекла и острые, колючие осколки впивались
в тело. Кругом простирался как бы кокон, совсем не цветной и не прозрачный,
словно его сделали из чисто вымытого горного хрусталя. Не было того, что мы
называем землей и небом, картиной или ландшафтом. Все вокруг было замкнуто,
как кишкообразный пузырь, из которого выпустили часть воздуха, стенки его
сплошь покрылись морщинами, ямами и выступами, которые вблизи были похожи на
невысокие утесы и скалы. Естественные грани их были отшлифованы, словно
потрудились тысячи гранильщиков, усилив сверкание их до бриллиантового блеска.
Кокон был велик, в нем легко поместился бы поваленный набок небоскреб, и
дышать в этом замкнутом и едва ли проветриваемом пространстве было легко и