"Сергей Александрович Абрамов. Неформашки (Фантасмагория)" - читать интересную книгу автора

пяти куполах, кресты на которых отсутствовали, их оптом заменила мощная
телевизионная антенна. В центре площади гранитный Ленин указывал рукой на
свежий транспарант, на коем аршинными буквами значилось: "Наша цель -
перестройка".
Мельчает народ, ехидно и весело подумал Умнов. Небось вчера еще висело:
"Наша цель - коммунизм", а сегодня - попроще, поконкретнее... Но, кстати,
почему перестройка - цель, а не средство?..
На этот бессмысленный вопрос Умнов не успел ответить, поскольку кортеж
остановился около привычно типового здания гостиницы, тоже пятиэтажного,
серого, с опасно тяжелым козырьком над парадным входом. За годы своих
журналистских странствий Умнов живал в доброй сотне таких гостиниц, мог с
закрытыми глазами начертить план любой из них и даже - по большей части -
представить себе вид из окна номера: то ли на грязноватый двор, уставленный
мусорными баками - отходным хозяйством гостиничной харчевни, то ли на
площадь парадов и демонстраций, где гранитный вождь революции традиционно
бодро указывал очередную цель, в спорах утвержденную областными или
районными властями.
Вспомнили слова одного поэта - не грех вспомнить к случаю и другого:
"Портретов Ленина не видно. Похожих не было и нет". Кто и когда, думал
Умнов, утвердил этот бездарно-типовой проект памятника и сделал его
обязательным для всех городов и всей страны? Вот было бы забавно:
сфотографировать все эти памятники, разложить снимки перед... Кем?.. Ну,
перед членами "Клуба знатоков" на телевидении и задать вопрос - где какой
установлен? Черта с два ответят? Один - ноль в пользу телезрителей...

А между тем серые отцы города уже стояли на ступенях гостиницы и ждали
десятимиллионного Умнова. Умнов прихватил с заднего сиденья дорожную сумку с
идеологически вредной надписью "Адидас", вылез из "Жигуля", подумал секунду:
снимать со стекла "дворники" или не стоит? Но бравый капитан ГАИ так грозно
реял вдоль замершего кортежа, так намекающе-предупреждающе форсировал
движок, рычал им на всю площадь, что Умнов понял: воров можно не опасаться.
Закинул сумку на плечо, поднялся по ступенькам.
- Какие будут указания?
- Какие ж указания в период перестройки? - мелко засмеялся все тот же
серый начальник - из говорливых... - Полная самостоятельность масс,
инициатива снизу и лишь ненавязчивое руководство сверху. Идет?
- Умыться бы с дороги, - неуверенно произнес Умнов, сраженный столь
таранным призывом к инициативе.
- Думаю, голосовать не станем, - вроде бы пошутил серый начальник. -
Лариса Ивановна, проводи гостя в номер. А хозяева гостиницы дорогу
покажут... Только просьба к вам, товарищ Умнов: поспешите, будьте ласковы.
Мы вас в трапезной подождем.
Комсомолка Лариса подхватила Умнова под руку, повела к дверям, которые
широко распахнули перед ними радушные хозяева гостиницы, представленные,
по-видимому, директором и его замом - весьма похожими друг на дружку
молодцами сорока с лишним лет: оба невысокие, оба лысоватые, оба в
одинаковых, хорошо сшитых кремовых костюмах, кремовых же плетеных баретках,
а на пиджачных лацканах у них красовались тяжелые бляхи с надписью
латинскими буквами: "Hotel "Kitez"".
В холле строем стояли остальные хозяева: администраторы, горничные,