"Сергей Александрович Абрамов. Неформашки (Фантасмагория)" - читать интересную книгу автора

коридорные - все в кремовом, все с бляхами. А одна кремовая красавица
подлетела к Умнову и легкими пальчиками приколола к его куртке сувенир на
память - такую же бляху.
- От персонала отеля, - прощебетала.
- Мерси за внимание, - куртуазно ответил Умнов.
Надо сказать, что происходящее его занимало все больше и больше.
Недоумение и злость уступили место борзому журналистскому инстинкту, который
сродни охотничьему: в городе явственно пахло дичью. Естественно, слово
"дичь" Умнов употребил здесь в единственно подходящем смысле: чушь, бред,
чеховская "реникса"...
Персонал стоял "во фрунт". Лариса нежно прижимала локоть Умнова к
плотному сарафановому боку; кремовый директор вприпрыжку частил впереди, вел
гостя к лифту и на ходу сообщал полезные сведения о гостинице: время
постройки, количество номеров, холлов, залов и коридоров, переходящих
вымпелов и грамот за победы в городских коммунальных соревнованиях. Умнов
солидно кивал, вроде бы мотал на ус, а сам походя размышлял о причинах
показной симпатии к нему со стороны городского комсомола: то ли Ларисе
поручили, то ли просто сработали тайные гормоны, ничьих указаний, как
известно, не терпящие.
Но мировую эту проблему с ходу было не решить, а тут они уже к
отведенному Умнову люксу подошли, директор ключиком пошуровал, дверь
распахнул - любуйтесь, драгоценный Андрей Николаевич.
Полюбоваться было чем.
Большую гостиную дотесна заполнил финский мебельный гарнитур - плюшевые
могучие кресла, той же могучести диван у журнального столика, обеденный стол
и шесть стульев, прихотливо гнутых под "чиппендейл", на полу - ковер три на
четыре, а все это дорогостоящее барство освещала югославская бронзовая
люстра, которую гордый директор немедленно включил. Впрочем, одна деталька
все же подпортила импортное великолепие обстановки: на стене, как раз над
темно-зеленым диваном, висела типографски отштампованная копия - нет, не с
"мишек", время "мишек" давно истекло! - но с работы отечественного реалиста
А.Шилова "Портрет балерины Семеняки в роли Жизели".
Хозяева молча и выжидающе смотрели на гостя: ждали реакции.
Ждете, подумал Умнов, ну и получите ее, мне не жалко.
- Мило, - сказал он, - очень мило. Такой, знаете ли, тонкий вкус и
вместе с тем не без скромной роскоши... Это знаете ли, дорогого стоит...
- Точно, - подтвердил зам с бляхой, - в пять с полтиной один
гарнитурчик влетел. Да еще люстра - четыреста...
Лариса не сдержалась, хмыкнула в кулачок. Директор с бляхой - стараясь
понезаметнее - дернул зама за полу пиджака.
- Что деньги, - спас положение Умнов, - так, бумажки... Сегодня есть,
завтра нет... А этот номер - лицо вашего отеля, оно должно быть прекрасным,
ибо... - он многозначительно умолк, поскольку не придумал, что должно
последовать за витиеватым "ибо", лень было придумывать, изощряться в
пустословии, хотелось принять душ, выпить чаю и завалиться в египетскую
койку "Людовик", зазывно белеющую в соседней спальне. - Однако, позвольте
мне... э-э...
- Нет проблем, - быстро сказал понятливый директор, - располагайтесь
поудобнее, горячая вода в номерах имеется, несмотря на летний период. И
потом - вниз, в вестибюль: мы вас там подождем и проводим в трапезную.