"Сергей Абрамов. Ряд волшебных изменений милого лица (Авт.сб. "Требуется чудо")" - читать интересную книгу автора

Сорок лет, жизнь пошла за второй перевал, сказал хороший поэт...
А теперь, поскольку обещано, перейдем к причинам семейной ссоры,
которая, как уже походя указывалось, сама по себе не тревожила Стасика,
но, являясь сотой, или тысячной, или миллионной в обильной страстями
биографии героя, видимо, переполнила некую чашу - назовем ее чашей бытия -
и, далее окажется, привела к определенным последствиям, к солидным итогам,
о которых Стасик вроде бы и не подозревал, а на самом деле точил его
мерзкий червячок, где-то в смутных глубинах подсознания затаился,
коварный, и точил без передыху, пасти не закрывал.
Что там происходит, в нашем подсознании, - кто ведает? Во всяком
случае, не мы, не мы...


А началось все до икоты банально. Часов в пять Стасик, взмыленный
иноходец, прискакал с "Мосфильма", где полсмены озвучивал самого себя в
полнометражной художественной ленте. Кольца пленки монтажерша нарезала
длинные; текста, пока шли съемки, Стасик по дурости наговорил куда больше,
чем придумал сценарист, и теперь мучился у пульта, укладывая все эти "а",
"о", "у", все эти шипящие, хрустящие, звонкие и глухие, дурацкие свои
слова укладывая в экранное изображение, которое Стасику в принципе
нравилось. Но повторимся, жизнь пошла за второй перевал, где каждая кочка
- уже с Монблан, и Стасик устал шипеть и хрустеть, язык у него ворочался
трудно, а вечером в театре давали "На дне", и Стасик хотел есть. Да, его
Актер был всегда голоден, но Стасик предпочитал играть сытым.
И жене он так заявил, швыряя на и под югославскую мебель мокасины
"Саламандра", рубашку "Сафари", джинсы "Ли", наскоро освобождаясь от
импортной шкуры, от обрыдлой одежки, разгуливая по квартире в одних трусах
(что, впрочем, он мог себе позволить: гантели, эспандеры, велоэргометр,
холодный душ, сауна по четвергам - отнимите десять лет от названной выше
цифры "сорок"...).
- Мамуля, я умираю от голода! - Так он и заявил жене. Конечно, не
умирал он совсем, даже не собирался, но вечная склонность к гиперболизации
вечно жива в наших вечных душах...
- Позвонить не мог? - спросила жена, но спросила без всякого интереса,
а только чтобы отметиться, не молчать, ибо к чему ей был дежурный ответ
Стасика?
Но Стасик-то, Актер Актерыч, услыхав знакомую до боли реплику, не мог
не отбить ее легким пасом, скользящим ударом:
- На студии не работали автоматы.
- Все сразу не работали?
Разговор свободно несся по накатанной дорожке, даже некоторым образом
парил над нею: привычные интонации, назубок затверженные слова, как на
каком-нибудь сто третьем спектакле. Рутина...
- Представь себе.
- Не представляю. Там их миллион, автоматов этих.
В голосе Стасика к месту проклюнулись трагические нотки:
- Мамуля, ты на "Мосфильме" бываешь раз в неделю, смотришь киношку, и я
тебя тут же везу домой. Откуда ты знаешь про автоматы, откуда?.. Там все
поломаны, все!
До сих пор мамуля Наташа, образно говоря, играла в перекидку с любимым