"Сергей Абрамов. Время его учеников (Авт.сб. "Канатоходцы")" - читать интересную книгу автора

Полосатую темно-синюю рубаху Олег одобрил, как одобрил и старые
диагоналевые брюки, и солдатские галифе, и невесть как сохранившуюся
довоенную кепочку с пуговицей на макушке. Вооружившись бритвой, оглядел
всю одежду, спорол фабричные метки, отодрал у сапог куски подкладки, на
которой обнаружились чернильные артикулы, отругал председателя за то, что
притащил новую простыню - на портянки.
- Мы же не одни сутки в пути. Откуда у нас портянки девственной
чистоты? В своих пойдем.
Он только ненадолго забыл о своей серьезности, когда началась примерка
обмундирования, хохотал вместе с ребятами над длинным очкариком Рафом, у
которого председателевы брюки мешком висели на тощем заду, потом отобрал у
него кожаный ремешок, сходил в подсобку, вынес оттуда моток веревки,
отрезал на глаз кусок.
- Веревочкой подпояшешься. Так похоже будет: свои порты не сохранил,
пока из окружения шли, а эти в деревне достал - уж какие были.
Старков вспоминал своих бойцов, думал, что Олег подсознательно держится
верной линии. В самом деле, какую одежду они носили в те годы? Своя
рвалась и снашивалась, а магазины - увы! - не работали, вот и перебивались
чем попало, даже - чего греха таить - с мертвых снимали. Он смотрел на
студентов: в общем, ничем особенным они не отличались от тогдашних своих
ровесников. Разве что волосы подлиннее - так ведь лес это, ни
парикмахерских тебе, даже бани порой не было. За минувший месяц лица их
обветрились, руки огрубели от монтажной работы - ссадины на них
взбугрились коричневой коркой.
- О вещмешках подумайте, - напомнил председатель. - Что понесете?
В вещмешки уложили помятые солдатские кружки, откопанные хозяйственным
Димкой в председательском сарае, в сундуке, пару обмылков, опасную бритву
с обломанной ручкой - одну на троих, каждому - по смене стираных портянок,
еще какие-то мелочи, которые могли сохраниться у солдата, крупную соль в
тетрадном листке, сахарный песок в чистой тряпице.
- А как быть с документами? - спросил Раф.
И снова Олег опередил ответ Старкова и не ошибся.
- Какие документы? Свой комсомольский билет возьмешь? Когда тебя
принимали в комсомол? В шестьдесят восьмом? Нет, старик, документы свои мы
зарыли в землю, когда выходили из окружения. Где зарыли - запомнили. А
вообще чего мы ждем? Ну-ка, вернитесь, комиссар, в сорок второй год. Перед
вами - три подозрительных типа, которые называют себя лесковцами.
Допрашивайте.
Старков усмехнулся: стоит попробовать. Он представил себе землянку в
один накат, тусклый язычок коптилки, колченогий стол, на котором - почти
такая же карта, как здесь. Он сидит на низком топчане, с трудом пытается
побороть сонливость: двое суток не спал, вымотался. Перед ним - трое
парней в драных ватниках, усталые, осунувшиеся от долгого перехода лица.
- Кто такие? - спросил он и сам удивился и резкому тону своему, и
внезапно охрипшему голосу - как после бессонницы и махры-глоткодерки. И
председатель взглянул на него с удивлением, будто услышал что-то знакомое,
давно забытое, наглухо забитое в черном провале прошлого.
- Солдаты мы, - быстро ответил Олег. - Вас искали, - улыбнулся
счастливо, переступил с ноги на ногу - сесть никто не предложил, сказал
вроде бы облегченно: - Вот и нашли...