"Сергей Абрамов. В лесу прифронтовом (Авт.сб. "Канатоходцы")" - читать интересную книгу автора

оптимизмом даже там, где и повода для него не было. Иной раз Олег ловил
себя на мысли, что потихоньку превращается в этакого бодрячка пионера:
"Все мы горы своротим, если очень захотим". Понимал бессмысленность этого
ничем не оправданного оптимизма, понимал отлично, но противостоять ему не
мог.
Есть такой термин: гипноз личности. Так вот, личность Старкова была
настолько "гипнотична", что для сомнений просто не оставалось места. А
честно говоря, и времени: работа съедала весь скудный запас, отпущенный
человеку в сутки минус восемь часов на сон.
Олег усмехнулся: а что же еще придумать можно? Кино в лесу нет, танцев
тоже. Ближайшее село - семь километров пешкодралом. Летом эти семь
километров не раз одолевали: посмотреть фильм в клубе или просто
вспомнить, что есть на белом свете кое-что, кроме леса и физики. "Лесной
физики", - шутил Старков. Он и лесное захолустье это выбрал потому, что
когда-то здесь воевал. Село, куда они бегали в клуб, было тогда центром,
где встречались связные, откуда уходили депеши на Большую землю и где даже
староста был партизанским выдвиженцем. Какая погода стояла тогда, Олег не
знал, но теперешняя была более чем несносна. Такие условия жизни должны
приравниваться к особо трудным, тут не обойтись без повышенных
коэффициентов, всяких там "колесных", "северных" - и пол-литра молока
ежедневно за вредность.
За молоком ходили по очереди в то же село - раз в неделю. За молоком,
за картошкой, за хлебом, за мясом и так далее по прейскуранту местного
сельпо. Прейскурант был невелик, приходилось кое-чем разживаться у
колхозников: четырех отшельников уважали здесь за стойкость и
"непонятность"; жалели и всегда охотно им помогали.
За четыре месяца они, пожалуй, перезнакомились со всеми в деревне,
благо и дворов тут было немного - десять или двенадцать. Олег подумал,
посчитал в уме, вспомнил: точно, двенадцать дворов, сельпо и маленький
клуб с киноустановкой - вот и все. Центральная усадьба колхоза
располагалась подальше, километрах в пяти от села. Что и говорить, там и
магазин был получше, и людей побольше, да только физики туда не
забирались. Далеко и смысла нет. А продукты - вот они, полон лес. Бери
ружье и стреляй. У Олега была старенькая тулка. Димка щеголял дорогой
ижевской двустволкой. Старков владел истинным сокровищем - карабином. А
Раф охоты не признавал.
- Я в душе вегетарианец, - говорил он. - У меня на Божью тварь рука не
поднимается.
- Конечно, - язвил Димка, - вилку и нож ты ногой держишь.
Эквилибрист...
Кстати об охоте: погода погодой, а завтра надо бы сходить пострелять,
тем более что после перенастройки экранов Старков целый день новый режим
считает. Значит, карабин даст. Да и как не дать: Олег стреляет "по
мастерам", давно норматив выполнил. Старков сам не раз говорил:
- Ты у нас - супермен, брат. Тебе бы не временем, а конем управлять. С
кольтом на бедре... Вон ту шишку видишь? Собьешь ее одним выстрелом?
Олег не отвечал, вскидывал карабин, прицеливался - бах! - шишка
исчезала с ветки, где-то за деревьями падала на траву.
- Молодец, ковбой, - хвалил Старков. - Воевал бы здесь со мной - в
отряде бы тебе цены не было. А посидим мы еще пару месяцев в этой глуши,