"Исай Львович Абрамович. Книга воспоминаний (Часть 1) " - читать интересную книгу автора

общежитии, устраивал в своей комнате так называемые "афинские ночи",
участники которых, парни и девушки, раздевались догола. Узнав об этом,
Землячка потребовала сообщить ей, когда состоится следующая встреча и,
вместе с работниками контрольной комиссии, ворвалась в комнату, где и
застала обнаженных студентов и студенток в соответствующих позах.
Землячка потребовала исключить Юрисова из партии. Его, конечно,
исключили (и было за что!), но и Землячка не снискала симпатий. Ее вообще не
любила молодежь: за сухость, черствость, крутой нрав. Во время собрания
слышалось немало выкриков: "Старая ведьма!", "Старая дева!". Претило то, что
секретарь райкома шарит по комнатам, подглядывая за личной жизнью студентов.
Секретарем ячейки был избран Бойко-Павлов, тоже бывший дальневосточный
партизан. Впрочем, Юрисов, видимо, был все-таки восстановлен: впоследствии
он занимал должность начальника Главтекстиля ВСНХ СССР.
Собрание это, как и вообще первые месяцы в Москве, произвело на меня
тяжелое впечатление. Предыдущий период моей жизни, когда я стал коммунистом,
- подготовка переворота в Нерчинске-Заводском, участие в партизанских
отрядах Забайкалья, бои на Хабаровском фронте, подпольная работа во
Владивостоке - все это было чисто, было проникнуто горячей верой в партию, в
ее идеалы. Там меня окружали люди, готовые каждую минуту умереть за партию.
И когда я ступил ногой на московскую землю, где находился штаб мировой
революции, я был похож на христианина, пришедшего на святую землю.
А встретился я со многими, носившими звание члена партии, но по
существу бюрократами, или равнодушными циниками, или, вот как на этом
собрании, с морально разложившимися, как Юрисов и его компания, или с
ханжами вроде Землячки, смаковавшей поступки Юрисова. А ведь имя Землячки я
читал в истории партии!
Все это не могло не отложиться в моем сознании, не вызвать некоторое
разочарование, не поколебать в какой-то степени мою веру в чистоту того
движения, которому я посвятил свою жизнь.
Светлой точкой в моей памяти осталось собрание Замоскворецкого
партийного актива, состоявшееся в колонном зале нашего института вскоре
после моего поступления на учебу. Мне удалось присутствовать на этом
собрании и впервые услышать доклад Л.Д.Троцкого. Услышать Ленина и Троцкого
было моей давнишней мечтой.
Доклад Троцкого произвел на меня огромное впечатление, и еще большее -
сам Троцкий и устроенная ему встреча. Это была действительно овация, и
длилась она не менее десяти минут. Председательствовавшая Землячка металась
за столом, воздевала руки и кричала:
- Товарищи! Дадим мы, наконец, говорить товарищу Троцкому?
- Дадим! Дадим! - кричали ей в ответ собравшиеся и продолжали
аплодировать.
Троцкий поднял руку, требуя внимания, но аплодисменты долго не стихали.
Это было подлинно стихийное проявление чувств. Помню это и по себе. И по
окончании доклада тоже долго гремела буря аплодисментов.

7. Внутрипартийные разногласия
В конце ноября 1923 года началась внутрипартийная дискуссия. Положение
в стране было сложное, республика вышла из войны в состоянии разрухи. Почти
восемь лет сначала империалистической, потом гражданской войны обессилили,
разорили и истощили рабочий класс и крестьянство. Материальная база была